В небольшом венесуэльском местечке жизнь шла своим обычным чередом. В горном воздухе витал запах дождя, хотя ни единого намека на осадки не наблюдалось. Старожилы, однако, могли со всей уверенностью заявить, что дождь идет чуть в стороне от селения – за цепью гор, за которыми начиналась Колумбия. При этом те же старожилы не менее уверенно делали прогнозы насчет того, перебросится ли дождь через границу. Сходились во мнении, что осадков по эту сторону придется ждать еще очень долго. Все эти разговоры о дождевых облаках из Колумбии были неотъемлемой частью бесед местного люда. Точно такой же, как обычные пересуды на местной площади с церквушкой и близлежащим базаром. Кто с кем спит, кто кого ненавидит, откуда у соседа деньги на подержанный грузовик… Пересуды на фоне живописной природы и вопиющей бедности или даже нищеты рядового латиноамериканского населенного пункта.
На краю площади, возле оврага, за которым шел ряд неприглядных жилых построек, находилось здание миссии Красного Креста. Напротив входа стоял фургон. Стоял так, чтобы было легче погрузить в него все необходимое. Из здания выносили ящики, бидоны и прочее медицинское добро, маркированное красными крестами. Рядышком стоял молодой человек европейской внешности. Он внимательно наблюдал за погрузкой, но сам не вмешивался в ее ход. Неподалеку постоянно проходили местные жители, бросая любопытные взгляды на фургон. Европейца это особо не напрягало. По крайней мере некоторое время он относился к такому любопытству как к чему-то само собой разумеющемуся. Зеваки из числа местных находились всегда и везде. Так что к этому можно было давным-давно привыкнуть. Но вдруг среди прохожих мелькнул какой-то странный оборванец. Работник миссии ощутил на себе его пронзительный взгляд. Однако когда их взгляды на секунду встретились, местный поспешил ретироваться, скрывшись среди базарной толпы.
Это столкновение взглядами заставило молодого мужчину заволноваться. Он заметно занервничал. Ему вдруг показалось, что погрузка происходит слишком медленно. Он не стал говорить об этом вслух, а просто присоединился к работе. Благодаря его помощи процесс хоть и незначительно, но все-таки ускорился. Нервозность, однако, не спадала. Когда последний ящик был погружен, взволнованный работник миссии быстро захлопнул багажное отделение, заскочил в кабину, завел двигатель и поспешно покатил прочь. Его путь шел по единственной более-менее широкой дороге местечка. Дорога была добитой настолько, будто по ней изначально ходили исключительно танки и ничего, кроме танков. Фургон то и дело подпрыгивал на бесконечных колдобинах и выбоинах. Водитель старался быть осторожным, чтобы из-за очередного прыжка не повредился груз. Вместе с тем он постоянно смотрел в зеркало заднего вида, а по возможности оборачивался или смотрел по сторонам. Ожидал преследования.
Фургон покинул пределы населенного пункта и покатил дальше, заехав на горный серпантин. Нельзя сказать, что дорога там стала намного лучше, но колдобин все-таки было меньше. Правда, машину все равно почти постоянно трясло. Дорога шла то вверх, то вниз, петляла. В общем, не была легкой. Однако тот факт, что фургон никто не преследует, несколько уменьшил градус волнения молодого мужчины. Он даже был готов поверить, что ему все показалось, что никакой угрозы от взгляда площадного оборванца не исходило.
Внезапно впереди возникла повозка. Водитель сначала даже и не понял, что произошло. Пришлось притормозить. Повозка катилась откуда-то с дороги, ведущей вверх. Она была пустой. Мужчина несколько секунд колебался, стоит ли ему дать задний ход, чтобы освободить дорогу. И когда он все-таки решился это сделать, сзади, словно из ниоткуда, возник большущий черный джип. Внедорожник стремительно приблизился к фургону, заблокировав для того возможность дать задний ход. Катившаяся повозка тем временем врезалась в столбик, перекрыв собой путь. Одновременно с этим дверцы джипа распахнулись. Из салона вывалили несколько вооруженных громил. Их появление ничего хорошего не обещало.
У европейца не было ни единого шанса выбраться живым из ловушки. Угрожая автоматами, латиносы заставили его выйти из кабины. Вели они себя предельно нагло, демонстрируя свое превосходство.
– Ты что же себе думал? – говорил один из верзил выразительного индейского экстерьера. – Думал, что можно не сказать ни «да», ни «нет», а просто спрятаться от нас? Так ты не угадал, парень. Не получится у тебя ничего.
Он стоял впритык к молодому европейцу, дыша ему прямо в лицо. Европеец растерянно смотрел на индейца, который был главным среди своих дружков, и не знал, как реагировать на «наезд».
– Чего молчишь? – продолжал допытываться индеец. – Мы тебе на размышление ровно три дня дали. А они как раз сегодня истекли. Ты должен был дать ответ на мое предложение. Но почему-то вместо этого стал вдруг от нас убегать. Из города почему-то скрылся. Зачем? Ты случайно не рехнулся? А? Ну, говори! А то твое молчание сильно раздражает и меня, и моих парней.
Его подельники демонстративно погладили стволы своих автоматов. Европеец собрал все внутренние силы и гордо выдал неприятный для громил ответ:
– Нам не о чем разговаривать. Я очень хорошо подумал и вынужден ответить вам отказом. Уважение со стороны моих товарищей дороже для меня, чем собственная жизнь. Поэтому я говорю вам «нет».
– Ха, – вырвалось из пасти индейца. – Не кажется ли, что тебя занесло немного не туда с этой твоей гордостью?
– Не кажется, – без колебаний отрезал работник миссии.
– Самоуверенный идиот, – процедил сквозь зубы главарь. – Ты делаешь громкие заявления и совсем не думаешь о том, что пострадать можешь не только ты один. Понимаешь, о чем я говорю? Наверное, не понимаешь. Так я тебе кое-что покажу сейчас.
Он полез в карман, извлек оттуда фотографию и поднес ее едва ли не к самому носу водителя. На снимке была запечатлена женщина с девочкой на руках в узнаваемых интерьерах российской больничной палаты.
– Что ты скажешь на это, Виктор? – со злорадной ухмылкой продолжал индеец. – Дороже ли вот этого уважение товарищей, о котором ты недавно сказал?
Водитель сфокусировал взгляд, чтобы рассмотреть фото, показавшееся ему знакомым. Спустя секунду он стоял пораженный с остекленевшими глазами. В мыслях крутились вопросы: «Откуда у них снимок? Что они еще знают?»
– Ты удивлен? – не прекращая ухмыляться, говорил верховод громил. – А удивляться нечему. И эту фотку, и кое-что о тебе и твоих близких найти было не так трудно. Мы знаем, что твоя маленькая дочка больна. Больна настолько серьезно, что операцию в России никто сделать не берется. Ей нужна операция, которую делают в странах Европейского союза или США. Но денег на это нет ни у тебя, ни у кого из твоих родственников. Вот ты и напросился приехать сюда, чтобы подзаработать и помочь своей дочке. И ты обязательно поможешь ей! Но для этого тебе нужно помочь нам. Если согласишься с тем, что мы тебе предложили, то получишь в два раза больше от той суммы, которая тебе реально нужна на операцию для девочки. Ну, а если откажешься, то сможем и в России найти. У нас руки длинные… Хотя зачем? Хватит уже давать тебе время на размышление. Ты должен прямо сейчас сказать либо «да», либо «нет». Но помни, что в случае отказа мы тут же пристрелим тебя, как бешеного пса. Пристрелим, и твоя дочь станет сиротой, а жена – вдовой. И тогда им уже никто не поможет. Девочка умрет от болезни. А женщина – от горя… Так что ты скажешь, русский?
