Вечер был располагающий. Уже было довольно темно. Близилось к ночи. Шум на улицах поугас, а улицы городишки освещал лишь свет из таверн и питейных заведений, работающий сообща со светом от иногда встречающихся уличных фонарей. Хотя, впечатление "городишки" создавал лишь этот район города, не отличающийся статусом или престижем от любой маленькой деревни на краю света. На деле же, район этот, принадлежал местной столице, а равно, городу очень большому и богатому.
В это время дети уже спали, женщины сидели у окна или занимались бытовыми делами, что не отнимают много сил. Некоторые же просто дожидались своих мужей, что никак не могли найти дорогу домой, находясь в пьяном беспамятстве, всё больше подгоняемом запахами от находящихся буквально повсюду забегаловок. По улицам бродили лишь бродяги, слегка или сильно выпившие мужчины и просто путники, что ещё не нашли себе места на этом уже усталом краю света.
Начало Июля в этих краях всегда располагало такими приятными вечерами. После дневной жары стало лишь немного прохладно, а появлявшиеся время от времени небольшие порывы ветра ощущались как великая прелесть жизни, не иначе. Впрочем, иногда, казалось, что даже ветер избегает расположившихся на этих улицах домов и дорог.
Не так далеко от окраины этого исхудалого района была улица, казавшаяся совсем уже почти пустой, но был там один интересный парень, лежавший на невысоком каменном ограждении словно на диване у себя дома. Он долго смотрел вдаль и, кажется, напевал что-то себе под нос. Кто знает, что принесёт вечер: умную мысль, укус крысы или красивую строчку для песни, что прославит его как искусного барда. Он, казалось, наблюдал за чем-то и тихонько нашёптывал:
_О, что же пережил, летящий с неба лепесток
И что ещё он принесёт
И кот, бегущий по двору
Что ищет, чтобы жить, еду
И тот мужчина за углом
Что с виду кажется бугром__
Он замолчал и некоторое время смотрел на мужчину, что вышел из-за угла и шёл по улице.
– Не мужчина, а прямо-таки…бугор? Наверняка кузнец или охотник какой. Интересно, что привело его сюда в это время: спонтанное желание накидаться в хламину или дело, быть может, более поэтичное? – Он немного повёл плечами и снова отвернулся к продолжению улицы, будто тот мужчина не интересовал его никогда.
Мужчина же продолжил свой путь. На вид ему было лет 35-40. Не очень опрятные чёрные волосы по бокам свисали до уровня глаз, хотя, какова разница, опрятны или нет – капюшон скрывает их возможное уродство либо же неведомую красоту. Сам по себе он был довольно крупным, а его, пускай и не очень длинная, но густая борода, придавала ему ещё больше мужественности, может даже больше, чем было нужно.
Его путь вдоль улицы прервала одна из таверн. В ней не было чего-то, что отличало бы её от других. Потрёпанное временем здание, кажется, из сосны, приглушённый свет внутри и звуки, что обычно издают люди, уже находящиеся не в состоянии добраться до дома на своих двоих. Не хватало только вывески с надписью: "Место, где вы могли бы найти проблем. Захватите свой кошелёк с собой."
Мужчина не спеша пошёл к двери, ступив на небольшое крыльцо перед ней. Крыльцо, которое само собой нужно было преодолеть, чтобы добраться до двери. Разве это странно? Нет, не странно. Но странным было то, что Бугор смог, не издавая ни звука, преодолеть всё крыльцо, хозяин которого долго жаловался на то, что скрипит там каждая дощечка. А может, и не странно это вовсе? Да и для кого странно? Для людей внутри, для дощечек, для самого бугра? Во всяком случае, в этот момент не нашлось ровно никого, кто заметил бы это.
Войдя внутрь, мужчина обнаружил всё то, чего и ожидал. Лампы, отдающие тусклый свет, местный портной сблёвывал то, на что потратил последние деньги, так горячо нужные его детям, чтобы прожить ещё хотя бы несколько дней.
Посередине виднелись 2 ряда длинных столов, разделённых проходом прямо к стойке, и столы поменьше по углам заведения. Вполне стандартная расстановка для заведений в этих местах, в это время. Здесь сидело лишь несколько компаний: одна из них почти спала, а другая бурно что-то обсуждала, смакуя уже последние кружки.
~~~~
Парень всё также сидел на улице. Уже была почти ночь, да идти ему было некуда, а лежать на каменном ограждении – не такая уж и плохая затея, казалось ему. Отсюда было хорошо видно звёзды, всю улицу и кота, что пытался дождаться, пока мышь выбежит из своей норы. Он лишь лениво смотрел на это, да с небольшими паузами меж строк припевал:
И вот та жертва, что приговорена
На последние минуты заперта
Но знает ли она
Что это её последняя нора.
Он остановился на несколько секунд. – Как-то не очень складно. Ничего больше в голову не лезет, разве что поесть и выпить. – Усмехнулся он, будто сказал это кому-то, сидящему рядом.
~~~~
Бугор же тем временем откинул капюшон, ведь даже ему не следует пренебрегать правилами некоторого этикета, что полу спящие алкаши, оценить конечно же, не в силах. Его коричневая накидка была застегнута на 2 крупные пуговицы сверху, одну из которых он поспешно расстегнул. Он лишь кратко вдохнул перемешанного со спиртом и хмелем воздуха, и пошёл.
Целью здоровяка был один из столов поменьше, что находился слева от входа и подальше от стойки. Подходя к столу, он кратко кивнул человеку за стойкой, повернув голову. Достигнув своей цели, он неаккуратным движением снял свою накидку, и, пока она летела на спинку стула, воскликнул:
– Мне бы кружку хмельного, да подай мясную тарелку, побыстрее, если можно. – Заканчивая последнюю фразу, он отвернулся, будто показывая, что говорит уже сам с собой.
– На мясную тарелку у меня уж чего надо не осталось, под конец-то дня. – Произнёс мужчина за стойкой, явно показывая, что всему виной большое количество клиентов в счастливый для заведения день, хотя сейчас оно уже почти пустовало. Он выглядел как измотанный старик, который лично бегал туда-сюда весь день. Почесав чуть ниже усов, он протянул: – Да только ты, путник, не серчай, а возьми крыльев, да острющие, само то к нашим животворящим напиткам.
Бугор сел на стул и обвалился на спинку; со стороны могло показаться, что сливался со стулом, занимая его полностью от начала и до конца. Накидка не скрывала чего-то необычного: крупный мужчина в одежде, обычной для крестьянина, только с поясом покрупнее и покрасивее, чем тот, что подходил бы к образу. Грубые черты лица вместе с неаккуратной щетиной производили в его случае какой-то особо грозный эффект. Он уже поразмыслив немного обратился к хозяину: – А, чёрт с ним, неси, не обидимся!
Хозяин кратко кивнул и, встав со стула, сделал несколько шагов по направлению к кухне. Он не очень внятно что-то крикнул, видать кому-то из своих подчинённых, а после снова уселся на своё место.
