От безопасности личности к безопасной личности: вместо предисловия
Игра слов порой вполне уместна и в научной монографии, в тех случаях, разумеется, когда она не превращается в игру словами. Когда мы говорим о безопасности личности, максимально расширяя поле понятия «безопасность», очевидно, что мы имеем в виду и физическую безопасность, и возможность быть уверенным в завтрашнем дне, и психологический ресурс, который дает нам понимание, что не только у меня все благополучно и есть перспектива как профессиональная, так и человеческая, но и моя семья, мои родные и близкие находятся в ситуации безопасности, они защищены законом и закон этот действует и действительно работает, они защищены и поддержаны социально, и условия этой защиты и поддержки позволяют им жить, работать и развиваться. И вот этот комплекс «пониманий», который, разумеется, шире названных элементов, даже не переосмысливаясь, а просто наличествуя как своеобразное социально-психологическое основание бытия, достаточно быстро встраивается в некий внутренний, уже даже и не психологический, а культурологический, сущностный контекст личности, начинает эту личность незримо и незаметно менять, менять установки и «правила» и логику поведения – центральной становится идея и понимание того, что нет необходимости – не частной, заметим, а хронически-повседневной – бояться, нет тревоги по поводу целого ряда обстоятельств, которые не подлежат решению отдельным человеком, но являются прерогативой государства, в котором он живет. Именно отсюда, из этого ощущения защищенности, сформированности «систем защиты» – которые включают в себя и правовое поле, и социальные механизмы, и образовательные парадигмы, и многое другое, рождается «литературно-поэтический» спектр определений – возможность жить, творить, любить и так далее – в полной мере свободно, и свобода эта не означает вседозволенности.
Личность в итоге и в результате понимания и реализации этой свободы становится безопасной, в том смысле, что она не находится в состоянии хронического стресса в связи с неизвестностью и неопределенностью завтрашнего дня, в связи с тем, что в любую минуту опасности может подвергаться физическая жизнь и здоровье, а в случае необходимости за помощью, поддержкой и защитой обратиться некуда и не к кому. При этом важно заметить, что, так же как о трактовке свободы как вседозволенности, речь не идет и о сращивании понятий «защищенность» и «беззащитность». Действительная защищенность и на уровне личности, и на уровне социальной группы – как малой так и большой – в обязательном порядке предполагает наличие механизмов «защиты безопасности».
Понятие «безопасность» является одним из наиболее сложных, многогранных и многоаспектных. Как показывают многочисленные исследования, на сегодняшний день существует как терминологическая, так и содержательная проблема, связанная с восприятием данного понятия, не только и не столько как личностно-смысловой дефиниции, сколько как основы для развития (формирования) профессиональной позиции.
Закон Российской Федерации «О безопасности» определяет безопасность как «состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества, государства от внутренних и внешних угроз». Вместе с тем, по мнению ряда исследователей (Рыбалкина Н. Н., Жмеренецкой В. Ф. и др.), закрепленное законом понимание категории «безопасность» не отражает его сущности как явления и во многом формализуется. Происходит это в связи с тем, что отсутствует разведение понятий «безопасность» и «защищенность», которые в содержательном плане отнюдь не являются тождественными, отсутствует однозначное различение категорий безопасности личности, семьи и государства. Очевидно, что каждый из этих векторов представляет собой собственный понятийный круг, наполненный своим содержанием и имеющий ряд следственных характеристик. Кроме того, определение безопасности, утвержденное в законе, дано посредством терминов, которые сами требуют определения. К таким терминам, в первую очередь, относится понятие «жизненно важные интересы», определяемые как «потребности…», которые можно удовлетворять, но не защищать.
Не менее очевидной является связь терминов «безопасность» и «защищенность» и умение их адекватно, профессионально, грамотно использовать, применять в том или ином социальном и политическом контексте, с собственными представлениями личности, индивидуума о данных понятиях, наполнение и наделение их значимым смыслом. В свою очередь, формирование, развитие такого представления является прямым следствием смысловой и ценностной базы личности, личностной зрелости, в основе которой лежат процессы качественной рефлексии, самоанализа. В нашем понимании и представлении личностная рефлексия и условия ее развития являются тем механизмом, который позволяет личности перевести понимание категории «безопасность» из формального в ценностно-содержательный пласт, в полной мере осознать и сформировать свое, личное представление о защищенности и, далее, реализовывать это представление через систему поведенческих моделей, включая, в том числе, и профессиональные навыки.
Мы основываемся на том, что рефлексия как способность человека к самоанализу, самоосмыслению и переосмыслению стимулирует процессы самосознания, обогащает Я-концепцию человека, является важнейшим фактором личностного самосовершенствования (Р. Бернс, А. Г. Асмолов, В. П. Зинченко, В. И. Слободчиков и др.). Как результат – человек научается процессам саморегуляции и самоорганизации не только и не столько на физическом (физиологическом) уровне, сколько на уровне психологическом, идейно-содержательном, и в конечном итоге сам выстраивает систему своего личностного роста, динамического движения. Понятие «безопасность» в этом контексте является для него своеобразной «альфой и омегой», условием и важнейшим фактором его развития, одним из механизмов, позволяющих самой личности участвовать в формировании системы безопасности общества.
