Серое туманное утро. Промозглый влажный воздух наполняет уставшие от бега легкие, обжигая изнутри. Порывистый ветер треплет пепельные волосы девушки, остановившейся посреди пустой улицы заброшенного города. Тяжелый взгляд пронзительных желтых глаз устремлен вдаль. Тишина. Но долго ли она продлится?
На крыше опустевшего здания, сидит молодой человек. На его бледное лицо сыплется морось, и он, откинув голову назад, будто на встречу мятежной стихии, вдыхает холодный осенний воздух. Его взгляд устремлен вдаль. Но видит ли он что-либо на горизонте?
Ее зовут Амелия – представитель касты ученых и единственный человек в этом некогда заброшенном городе, который точно знает, что происходит вокруг. Его зовут Адремалех – бывший член касты солдат, попавший хотя и против воли в игру, но осознающий причины, по которым оказался здесь.
Совсем скоро улицы наполнятся толпами людей, которым нечего терять и некуда идти. Приговоренные к смерти преступники, получившие шанс прожить чуть дольше. Представители различных каст, снедаемых ненавистью друг к другу. Игра начинается. Вот только будет ли эта история только об игре?
В мире Адремалеха и Амелии, разделенном на касты, сложно найти свое место. Можно либо удачно родиться в подходящей, либо быть обреченным скитаться по свету без возможности стать частью общества внутри государства, стать изгоем или смириться со своим положением. Самые важные в политическом и социальном устройстве, конечно, каста солдат, что защищают страну и завоевывают новые территории (завоевывают ли?), и каста ученых, что совместно с воителями, стоя у руля, определяют спектр движения и правила, которым обязаны подчиняться граждане. Кроме них, существует еще множество мелких, таких, как касты строителей, лекарей, служащих, фермеров, представителей искусства и других. Однако призванием этих каст, по большей части, является только обслуживание и материальное обеспечение первых двух, а иными словами, как указано в трактатах о праве – служение на благо общества.
Смешно.
Тем не менее, жизнь есть жизнь, и можно либо подстроиться под существующие законы, либо, в конечном итоге, оказаться в сырой земле. Выбор за каждым.
Но эта история не о политике. Она о людях и их желаниях, о потерях и страданиях, об алчности и ее последствиях, о власти и том, что она порождает. Эта история о двух людях, потерявших смысл существования, и о последствиях, к которым привело насилие, направленное против Бога.
Пустые улицы серого провинциального города, напоминающего скорее безжизненную оболочку одного из районов давно отработанного округа, некогда полного жителей с их амбициозными стремлениями, медленно набивались стекавшимися к его центру людьми. Заброшенные строения повсюду навевали тоску и, словно отголосками эха, шептали его новым обитателям о судьбе прежних.
Куда сгинули все те люди, что жили здесь раньше? Что с ними стало?
Определенно, ничего хорошего.
Покинутые дома, целые жилые районы пустовали не один год и даже не один десяток. Полное отсутствие следов добровольности убытия жильцов навевало тревожные мысли на итак брошенных в омут неопределенности пробуждающихся людей. Сквозь мутные стекла витрин магазинов различались продукты питания, лишь частично незатронутые временем, манекены, одетые в обветшалые одежды, оставленные на прилавках пожелтевшие газеты, неубранные кружки, канцелярские принадлежности на офисных столах. Ни следов поспешных сборов при внезапном или, напротив, ожидаемом возникновении чрезвычайной ситуации, ни кровавого отпечатка массовой резни, никаких признаков, что граждане по собственной воле собрали вещи и уехали обживать новые горизонты, строить лучшие жизни, будто в один день они просто исчезли, а город зачистили от любого напоминания о совершенном преступлении.
Амелия очнулась раньше других в тесном и темном помещении, переполненном грудой тел еще живых людей, бесцеремонно наваленных друг на друга, словно трупы преступников, подлежащих скорой утилизации, хотя это было и недалеко от истины. И без того затхлый воздух полуподвального помещения смешался с тошнотворным запахом грязных тел. Девушка приподнялась на локтях, ощущая сильную слабость в мышцах. Обстановка кружилась перед глазами мутными картинками, сознание не желало фокусироваться на реальности, но она продолжала бороться с последствиями введенной ей ранее инъекции транквилизирующего и усыпляющего препарата.
«Моя голова… Какой сильный побочный эффект. Не думала, что это ощущается Так».
Минуты казались часами, сливаясь в единую нескончаемую временную субстанцию. Не разбирая перед собой, она заползла на ближайшее тело, приняла устойчивое сидячее положение, уперев локти о колени, и опустила голову на руки. Картинка перед глазами постепенно переставала кружиться, а сознанию возвращалась ясность мыслей.
Ей потребовалось еще какое-то время, может минуты, может целые десятки минут, чтобы оправиться от головокружения и подступившей следом тошноты. Времени оставалось не много. Девушка знала, что ее, хотя и сомнительное, но, все же, преимущество в раннем пробуждении, вызванное иной дозировкой препарата, может исчезнуть в любой момент, ведь остальные участники тоже скоро начнут приходить в себя, что, определенно, принесет ей еще больше проблем и сократит шансы на выживание.
Она заставила себя подняться и сделать шаг по направлению к выходу. Уже достаточно привыкшие к темноте глаза быстро нашли очертания двери. Холодная металлическая ручка со скрипом скользнула вниз под легкой женской ладонью, и девушка неуклюже вывалилась наружу, споткнувшись на выходе об очередное тело. Промозглый воздух приятно обжег лицо, а свет даже такого пасмурного дня на пару секунд ослепил ее. Амелия с усилием толкнула дверь ногой, стараясь как можно скорее закрыть ее, чтобы уличная прохлада и солнечный свет не пробудили остальных участников игры раньше, чем она успеет убраться отсюда. Перевернувшись на спину, она позволила себе еще несколько мгновений пролежать на сыром бетоне, делая глубокие, отрезвляющие и одновременно успокаивающие вдохи.
«Бежать. Мне нужно бежать».
Она заставила себя подняться на ноги, окинула местность беглым взглядом. Тихо. Слишком тихо.
«Стоит подыскать непримечательное здание со свободным выходом на крышу».
Мышцы ломило, тело болело, и ей никуда не хотелось идти и, тем более, бежать. Мысль о принятии неизбежного столь заманчиво и настойчиво звучала в голове, но Амелия была не из тех, кто сдается, не из тех, кто умирает, обреченно склонив голову под лезвие топора. Она заставила себя сделать шаг, затем второй, третий, и вот она уже идет, спустя пару минут бежит. Сквозь боль и слабость. Сквозь остаточную тошноту и головокружение.
