Danelle Harmon
THE WILD ONE
Печатается с разрешения литературных агентств Nancy Yost Literary Agency и Andrew Nurnberg.
Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers.
Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
Серия «Очарование» основана в 1996 году
Перевод с английского Н. С. Хасаия
Компьютерный дизайн Г. В. Смирновой
В оформлении обложки использована работа, предоставленная агентством Fort Ross Inc.
© Danelle Harmon, 2012
© Издание на русском языке AST Publishers, 2019
* * *
Ньюман-Хаус, 18 апреля 1775 года
Люсьен, брат, приветствую тебя! Вот решил черкнуть тебе несколько строк. Еще один непростой день позади, на город спустились сумерки. Генерал Гейдж, главнокомандующий наших сил здесь, в Бостоне, направил несколько подразделений, в том числе и мое, в Конкорд с приказом захватить и уничтожить крупный склад оружия и боеприпасов мятежников.
Ночью мы отправляемся. Учитывая секретный характер операции, я приказал своему ординарцу Биллингсхерсту отправить это письмо по ее завершении.
Отчего-то на сердце у меня неспокойно, но боюсь я не за себя: меня беспокоит судьба моей дорогой Пейдж – я писал тебе о ней. Эту женщину, как ты знаешь, я встретил здесь и полюбил всем сердцем. Ты наверняка осуждаешь меня: ведь она всего лишь дочь лавочника, – но здесь на такие условности не обращаешь внимания. Когда находишься в трех тысячах миль от дома, когда не знаешь, наступит ли завтра, любовь куда предпочтительнее, чем ощущение одиночества. А мисс Пейдж сделала меня счастливым: наконец согласилась выйти за меня замуж. Надеюсь, брат, ты поймешь меня: придет время, ты с ней познакомишься и полюбишь ее, как полюбил я.
В эти последние минуты перед боевой операцией на всякий случай прошу тебя исполнить мою единственную – возможно, последнюю – просьбу. Если со мной что-то случится – пусть не сегодня, – прояви милосердие и доброту к моему ангелу, моей Джульет: она для меня – все. Надеюсь, ты позаботишься о ней, если вдруг я не смогу сам. Эта мысль согревает мне сердце.
Все. Пора. Наши уже собрались внизу и готовы отправиться в путь.
Спаси и сохрани Господь тебя, мой дорогой брат, а также Гаррета, Эндрю и милую Нериссу.
Чарльз.
Вечерело. Строки расплывались перед глазами, и Люсьен де Монфор, опустив руку с письмом, взглянул в окно. Белые известковые холмы в свете догорающего дня стояли словно часовые. На западе небо еще сохраняло розовый отсвет заката, но и он скоро исчезнет. Люсьен ненавидел это время суток: в первый час после заката солнца будто оживают призраки прошлого, а события минувших дней обретают такую отчетливость, словно происходили не далее как вчера. Но воспоминания так и остаются воспоминаниями, а вот это письмо – реальность, причем самая что ни на есть объективная.
Он провел большим пальцем по плотному листу бумаги, исписанному изящным четким почерком брата. Деловитость и решительность, характерные черты Чарльза, проявлялись не только в мыслях и действиях, но даже в почерке.
Удивительно, но чернила, которыми было написано письмо, до сих пор не поблекли, хотя брат прислал его в апреле прошлого года. Послание было адресовано ему: его светлости герцогу Блэкхиту – и отправлено в их родовое поместье Блэкхит, Беркшир, Англия.
Похоже, это были последние в жизни слова, написанные Чарльзом. Люсьен аккуратно сложил письмо, истершееся на сгибах. Края взломанной печати из красного воска, которой брат запечатал конверт, точно совпали, и печать напоминала теперь незажившую рану. Его взгляд против воли опять упал на надпись, которую кто-то – возможно, Биллингсхерст – сделал на обратной стороне конверта:
Найдено на столе капитана лорда Чарльза Эдейра де Монфора 19 апреля 1775 года, в день, когда его светлость погиб в сражении под Конкордом. Просьба доставить отправителю.
Сердце Люсьена защемило от боли: брат убит и почти забыт – вот так-то!
Герцог Блэкхит положил письмо в ящик стола, запер на ключ и опять устремил взгляд в окно. Теперь он хозяин всего, что открывалось взору, но побороть горькое чувство одиночества это не помогало. В миле от замка, у подножия известковых холмов, мерцали огоньки деревни Рейвенском, на окраине которой, на кладбище, находили свой последний приют все Монфоры. Там же стояла древняя церковь с норманнской часовней, внутри которой, на каменной стене, висела простая бронзовая дощечка с именем и датами жизни Чарльза – вот и все, что осталось от брата.
Чарльз, второй сын, погиб, и не приведи Господь, что-нибудь случится с самим Люсьеном! Тогда все земли и все имущество перейдут в руки их младшего брата.
Нет, только не это! Не может Всевышний проявить такую жестокость.
Герцог задул свечу и вышел из погрузившейся в темноту комнаты.
Англия, Беркшир, 1776 год
Почтовый дилижанс «Белая стрела», направлявшийся в Оксфорд, опаздывал. Пытаясь наверстать время, потраченное на ремонт – сломалась ось, – кучер нахлестывал лошадей, и дилижанс с грохотом несся в ночи под топот копыт и испуганные крики пассажиров, сидевших на империале, – их путешествие при такой гонке не отличалось комфортом.
Мощные фонари, пробиваясь сквозь завесу дождя, высвечивали канавы, деревья и живые изгороди, а дилижанс несся вдоль холмов Лембурна на такой скорости, что у Джульет Пейдж сердце сжималось от страха за свою шестимесячную дочь Шарлотту. Благодаря ребенку ей посчастливилось заполучить место внутри дилижанса, но даже здесь она без конца ударялась головой то о кожаную стенку сиденья, то о плечо пожилого джентльмена, сидевшего слева. От жуткой тряски у нее разболелась шея, ее мутило, почти как во время утомительного путешествия по морю из Бостона.
Дилижанс налетел на ухаб, подпрыгнул и тяжело приземлился. Джульет с силой отбросило на соседа слева. Сидевшая напротив нее еще одна молодая мамаша крепко прижала к себе двоих испуганных детишек. Пассажиры, цепляясь за потолок и стены, в ужасе закричали. С крыши сорвался и полетел на дорогу чей-то чемодан, но кучер никак на это не отреагировал и кони не замедлили бег.
– Господи, помоги нам! – пробормотала молодая мамаша, сидевшая напротив.
Джульет ухватилась за поручень и, прижимая к себе ребенка, опустила голову, пытаясь справиться с приступом тошноты. Несколько раз глубоко вздохнув, она прикоснулась губами к мягким золотистым кудряшкам и едва слышно прошептала:
– Мы почти на месте: еще немного – и увидишь дом своего отца.
Неожиданно послышались крики, испуганное конское ржание и отборная брань кучера. На крыше кто-то из пассажиров завизжал. Дилижанс рискованно накренился, едва не завалившись на бок, проехал футов сорок-пятьдесят на двух колесах, отчего пассажиры в ужасе завопили, и, наконец, тяжело опустился на четыре колеса. Оконное стекло разлетелось вдребезги, а пожилой джентльмен, сидевший слева от Джульет, рухнул на пол. На империале кто-то из пассажиров рыдал, кто-то кричал от страха и боли, а внутри дилижанса царила мертвая тишина.
