Москва
Люблю Москву за ее энергетику. Проснешься утром, глянешь в окно – а там все куда-то несутся. Ну и ты туда же. Выйдешь из дома, вроде планов особых не было, а уже бежишь, от прохожих уворачиваешься. Потому что, как говорят самураи, важна не цель, важен путь. А пути в Москве длинные, надо успеть, даже если тебе никуда не надо.
Обожаю московскую эклектику. Посмотришь на палаты времен Ивана Грозного, голову повернешь, а там уже храмы времен Екатерины. Рядом постнаполеоновские дома с мезонинами, чуть подальше модерн, красоты неописуемой. Свернешь в переулок – там «сталинки». Крепкие, солидные. Хорошо смотрятся по сравнению с бетонным коробками времен развитого социализма. А вот в дворе «лужковское», с башенкой. А рядом уже «собянинское». Стеклянное, затемненное, дорогое. На это даже смотреть нельзя, если у тебя нет специального разрешения.
А сколько всего исторического и литературного. Куда не придешь, тут уже или Пушкин побывал, или Остап Бендер. Присядешь на скамейку, а рядом Маргарита Азазелло слушает или Бунин воротничок у рубашки поправляет, на Есенина неодобрительно поглядывает. А вот Маяковский по Гнездиковскому переулку идет, губами шевелит. Он ведь только на ходу мог стихи сочинять. Ему Орлов предлагает в Останкино съездить, пива попить с альтистом Даниловым, но Веничка Ерофеев перехватил поэта – на бывшей Каляевской рюмочная получше будет.
Полдень, жарко, Лермонтов из университета вышел, Герцена ругает. «Правильно, – говорит ему Лев Толстой, – ближе к народу надо быть, проще». Услышал это Андрей Белый – плечами пожал, Марине Цветаевой подмигнул. А ей не до того, она с Юлианом Семеновым спорит о высоком. «Зачем спорить? – удивляется Юрий Олеша, – вы лучше пишите, читатели вас рассудят. Вон Блок с Пастернаком о любви спорят, а надо просто любить». «Хорошо любить, когда все хорошо», – вмешивается Ахматова, заглянувшая на Ордынку. «Работать надо, паровозы чинить», – улыбается Платонов. «Труд облагораживает», – соглашается Максим Горький.
Идут по проспекту Вернадского братья Стругацкие, о странниках рассуждают. «Никто не знает, кто они такие, – говорит Борис». «И мы тоже не знаем», – смеется Аркадий. «Фантазеры, – говорит им Гайдар, – а вот попробуйте интересно для детей написать». «Главное – побольше странного и смешного придумать», – говорит им Чуковский. «Не обязательно», – возражает Маршак. «Покороче надо писать», – вмешивается Чехов, выйдя из дома на Садовой.
Ты идешь по московским улицам, уши врастопырку, рот от удивления разеваешь. Сколько же вас, таких дорогих, любимых.
Вокруг
Вокруг нас столько вещей, удобств и удовольствий, что начинаешь думать – а мы сами этому соответствуем?
Желания
Начало маленькой трагедии: его возможности росли быстрее, чем его желания.
Уверенность
Уверенность в себе приходит, когда ты умеешь что-то делать лучше, чем другие.
«Но»
Волшебное слово «но». Вот скажет кто-нибудь это слово, и ты понимаешь, что сейчас начнется самое важное и интересное.
Мишень
Один из способов жить счастливо – рисовать мишень в месте, куда попала пуля. Второй способ – судить соревнования по стрельбе.
Слава
Известность и слава – это зависть одних, раздражение других и сочувствие третьих. Третьи смотрят дальше остальных. Они догадываются, как ужасен путь вниз.
О женщинах
Серая, холодная, ветреная. Это о погоде. К женщине эти прилагательные одновременно не применимы
Один дома
Противоречие: нравится быть одному и хочется кому-нибудь рассказать, как это прекрасно.
Умные машины
Как мне нравятся умные машины! Они подсказывают повороты, держат скорость, не дают уйти с полосы, тормозят перед препятствием. Им осталось только понять, куда мне хочется поехать, когда я сам этого не знаю.
Быть мрачным и загадочным
Прекрасный способ экономить душевные силы: быть мрачным и загадочным. Ничего не делать, молчать, недоуменно пожимать плечами, многозначительно хмыкать, уходить от проблем в темноту с романтично поднятым воротником.
Представьте вечеринку, где все такие экономные.
Математики
В мире то пандемия, то государственные перевороты, бряцание оружием, падают фондовые рынки, скачут курсы валют, кризис за кризисом…
В это тревожное время напряженно работают математики. Они, наконец, решили задачу 150-летней давности: сколько комбинаций расположения N ферзей на шахматной доске размером N*N, чтобы они не били друг друга.
Круги ада
Согласно Данте Алигьери ленивые будут «наслаждаться» прелестями пятого круга ада. Мне, как возможному кандидату, и остальным обитателям пятого круга будет обидно, что на верхних, более легких кругах, будут пребывать расточители, чревоугодники и прелюбодеи. Они и в нашем мире веселее живут, и в аду у них будут поблажки.
Бараны
Оказывается, во Франции тоже популярно выражение «вернемся к нашим баранам». Только по-французски оно звучит красиво, в рифму: revenons à nos moutons.
Чехов
Чехов, ходящий у домика Чехова в Таганроге, – это не настоящий Чехов. Настоящий за совместное фото не взял бы 100 рублей, а дал бы вам эту сотню.