Могучий «Икарус» мчался сквозь ночь с потушенными огнями в салоне. Небольшая часть киносъемочной группы перебиралась на юг, в погоне за уходящей натурой. Завтра их снова ожидала работа, у кого какая, – нервотрёпка и взаимные обиды, грим, декорации, соперничающие с солнцем юпитеры, высоковольтное напряжение на съемочной площадке, сухой треск хлопушки и голос помрежа: «Кадр такой-то, дубль третий!»
А пока все они спали, утонув в удобных креслах, спали привычным сном людей, умеющих засыпать в любом месте и при любых самых невероятных обстоятельствах.
Автобус был заполнен едва ли на треть, и я со своего места в предпоследнем ряду не видел впередисидящих за высокими спинками. Я не спал, а находился в очень удобном в дороге состоянии полуяви-полудрёмы, когда как бы можешь одним глазом, обращенным внутрь, разглядывать собственные сны, а другим – фиксировать действительность…
А может быть, я не спал просто потому, что на шумном, очень шумном прощальном «сабантуйчике» я выпил меньше других. Видимо, сказывался и возраст. И давняя привычка к самодисциплине.
За моей спиной вспыхнула зажигалка, на мгновенье слабо высветив маленький уголок салона. В моем ряду, у правого окна, смутно проступили очертания женской головы и фигуры, закутанной в плед.
– Ты не спишь? – шепнул мужской голос сзади.
– Нет… Я жду, когда ты со мной заговоришь… – тихо ответила она в прорезь между двумя креслами, полуобернувшись к невидимому мне собеседнику.
Женский голос я, пожалуй, не смог бы выделить из многих десятков голосов, пестрым звуковым фоном обычно сопровождающих процесс производства всякого фильма.
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
