Лев Куклин - Гуманитарная помощь

Гуманитарная помощь
Название: Гуманитарная помощь
Автор:
Жанр: Эротические романы
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2004
О чем книга "Гуманитарная помощь"

Данный сборник еще раз подтверждает, что эротическая литература, воспевающая чувственные отношения Мужчины и Женщины, может и должна быть Литературой с большой буквы.

Бесплатно читать онлайн Гуманитарная помощь


Вместо эпиграфа


После этого даль фиолетова,

После этого звонче трава.

После этого…

Мне после этого

Жутко хочется на острова.


Чтобы смело бродить без исподнего,

Чтоб роса омывала лобок,

Чтобы искорки гнева Господнего

Ощущала я пальцами ног.


Чтобы встретить его, неодетого,

С дерзким взглядом, подобным лучу.

После этого…

Всё – после этого!

Фиолетовой дали хочу…


Анатолий Аврутин

РАЗДВОЕНИЕ ЛИЧНОСТИ

Чёрные, лоснящиеся и упитанные грачи кричали гортанно на старых берёзах, вдруг по какому-то тайному сигналу одновременно срываясь со своих гнездовий и совершали круговые тренировочные полёты вместе с подросшим молодняком над крышами нашего Ельнинска и опустевшими пригородными полями.

Осень…

Уф! Наконец-то… Школьные занятия кончились, – по коридорам и дряхлым скрипучим лестницам и переходам на второй этаж прокатился гулкий медный голос… Нет, нет – не школьного звонка: для звуковых сигналов тётя Настя, гардеробщица и уборщица в едином лице, бывшая в прошлом церковной «свечницей», употребляла необычную реликвию – самый малый из колоколов со звонницы нашей Рождественской церкви, разорённой в смутные годы…

Этот бронзовый подголосок обладал удивительно звонким и чистым «серебряным» звуком, слышным далеко за бревенчатыми стенами школьного здания и вполне оправдывал свой девиз, выведенный затейливой славянской вязью по его ободу: «Благовествуй людям радость велию!»

Он и благовествовал.

Младшеклассники, словно вспугнутые с лошадиного овса воробьи так и кинулись врассыпную, держа в одной руке сумку с книжками, а другую – на ходу втискивая в рукав куцых пальтишек. Мои сотоварищи-восьмиклассники более сдержанно и солидно, но тем не менее достаточно споро исчезали в проулках и заогородах.

Я не торопился, ибо на одном из перемен Таня с «хлебной» фамилией Ржаницына успела тайком шепнуть: «Приходи после уроков на наше место!»

С совершенно независимым видом, словно бы прогуливаясь, но тем не менее – зорко зыркая по сторонам в поисках непрошенных свидетелей, я направился к нашему привычному месту на задворках красно-кирпичного двухэтажного особнячка, когда-то принадлежавшему рыботорговцу Осипову. Этот секретный закоулок густо зарос кустами жёлтой акации с тёмными созревшими стручками, сплошь усеявшими ветви. Из них мы в детстве изготовляли звонко верещавшие свистульки.


Татьяна и Наина выскочили на меня из кустов одновременно с двух сторон. Подчёркиваю – не Нина, а именно – Наина, как её окрестила мать, выбравшая ей это не часто встречающееся имя, видимо, по памятной сказке Пушкина. Впрочем, в школьном обиходе её привычно звали Нанькой…

Нам было по дороге на дальний край нашего городка, но этот факт совместного пути никак нельзя было афишировать перед необъективным и часто гримасничающим лицом нашей школьной общественности!

Наина сворачивала на Октябрьскую улицу, бывшую Архиерейскую, а мы с Татьяной шли немного дальше – к перекрёстку Прибрежной и Новой.


Ах, Татьяна, Таня, Танька, Танечка, наконец для меня – Танюра! Мы жили с ней в соседних домах и наши огороды соприкасались. Мы с ней вместе росли, дрались, ссорились и мирились, играли в прятки и «казаков-разбойников», и я воспринимал её как неотъемлемую часть своей повседневной жизни, в крайнем случае – как сестру, до тех пор пока…

Как я уже сказал, наши огороды соприкасались, но тем не менее, – их разделял крепкий, надёжно сработанный тын, между серыми ивовыми прутьями которого с трудом можно было протиснуть руку, и уж ни одна соседская курица не могла просочиться на суверенную соседскую территорию с враждебными намерениями копошиться там и выискивать даровых червяков на засеянных грядках.

Мы же могли проникать с дружескими, так сказать, визитами, минуя официальные калитки, сквозь специально сделанный и тщательно замаскированный лаз в этом палисаде, заборе, частоколе, крепостной стене, ибо жажда общения крепко связывала наши параллельно взрослеющие души.

Между вышеописанным тыном и задней стеной сарая-дровяника, находившегося уже на моей территории, таилось узкое тенистое пространство, сплошь поросшее чертополохом с огромными, в кулак, репьями и высоченной крапивой со стеблями толщиной с оглоблю. Под их защитой на вечно сыроватом чернозёме произрастали мертвенного цвета и сизые поганки со шляпками размером с чайное блюдечко. Туда же, в этот уголок российских джунглей, был втиснут старый дощатый ящик, служивший нам для долгих, секретных и доверительных разговоров при наших тайных свиданиях…


Но два года назад произошло памятное для меня событие, которое, как сказали бы во взрослом мире, в корне изменило историю наших привычных взаимоотношений…

В условленное время, когда я, сидя на нашем ящике для свиданий, пожёвывал кислый листик конского щавеля, послышался шорох и из зелёного туннеля крапивы и шишабары (так в наших краях называли репейник) вынырнула Танюра. Выражение её лица было и серьёзным, и задумчивым, и решительным, – всё вместе. Это насторожило и озадачило меня. Оправив на себе юбочку извечным женским жестом, – двумя руками подобрав её под себя, она медленно опустилась на сиденье.

Я ждал…

И тут Танька – Татьяна – Танюра, которая, начиная с третьего класса, всегда списывала у меня решения примеров и арифметических задач, взяла мою руку и, набрав побольше воздуха, – удивлённо и чуть хвастливо выпалила:

– Лёнчик… Знаешь, а у меня сисечки растут! Хочешь потрогать?

И поместила мою ладонь в вырез своей кофточки, предварительно расстёгнутой не на одну, а полностью – на все пуговки!

Я оторопел. Сердчишко моё, присутствие которого я до сих пор даже не замечал, вдруг застучало, как неисправный моторчик, сорвалось со своего места и явно застряло где-то в горле, потому что сразу стало трудно дышать…

А настойчивая Танюра накрыла мою ладонь, лежащую у неё в вырезе кофточки, своей рукой и решительно надавила на неё. Я ощутил прикосновение ласковой нежной кожи на небольших вздутиях в том месте, которое я издавна воспринимал – при неоднократных совместных купаниях голышом – как привычно плоское…

Рука у меня взмокла…

– Да ты погладь, погладь! – не унималась Танюра. – Бабушка моя в бане сказала: «Чем больше мнуть, тем больше грудь…» Думаешь, она шуткует? Я-то хочу, чтобы у меня она была большой, вот как…

– Как у вашей козы Розки? – неуклюже попытался сострить я. Но – голос у меня сорвался…


С тех пор я стал Таньки… ну, не избегать, конечно, не сторониться, но внутренне побаиваться: от первых прикосновений дело быстро перешло к взаимным исследовательским экспедициям наших рук по самым тайным закоулкам наших тел, мы делали значительные географические открытия неведомых прежде областей, и пришли к неопровержимым выводам, что наши заложенные, так сказать, Богом конструктивные особенности реагируют на наши… гм… исследовательские действия очень по-разному. И к тому же к седьмому классу настырная Танюра методом проб и ошибок обучила меня тонкому искусству поцелуев – как «без языка», так и «с языком», и к тому же – взасос…


С этой книгой читают
Рассказ «На Маме» известного петербургского писателя, поэта и песенника Льва Куклина (1931–2004) – один из пяти неопубликованных при жизни автора рассказов. Это прощальный дар Человека, обладающего редкой способностью писать о любви и чувственных отношениях Мужчины и Женщины с пронзительной ноткой нежности.Несколько провокационное название, не имеющее, однако, никакого отношения к теме инцеста (хотя мама в рассказе фигурирует), как бы готовит чит
Данный сборник еще раз подтверждает, что эротическая литература, воспевающая чувственные отношения Мужчины и Женщины, может и должна быть Литературой с большой буквы.
«В то памятное мне послевоенное лето, по странному стечению обстоятельств наш пионерский лагерь расположился в зоне бывшего лагеря для заключённых. Да простится мне эта невольная и не мною придуманная игра слов! Видимо, совсем незадолго перед нашим приездом тот лагерь не то расформировали, не то просто перевели в другое место нашего обширного лесного края. От него всё сохранилось в целости…»
Данный сборник еще раз подтверждает, что эротическая литература, воспевающая чувственные отношения Мужчины и Женщины, может и должна быть Литературой с большой буквы.
«Какое твоё любимое занятие?» – спросили серебряные колокольчики.Я ответил: «Нанизывать тёплые капельки дождя на лучики своей мечты…»
Когда человек потерял ту, которую любил, он считает, что и его жизнь закончена, а сердце умерло и больше не способно испытывать никакие чувства. Так думал и Дэмиен, однако поездка в другой город и неожиданное знакомство приводят к тому, что, казалось бы, забытые чувства снова оживают в разбитом сердце, а запретная страсть может оказаться настоящей любовью.
«Կարմիր» գեղարվեստական արձակ: Ժանրը` էրոտիկ հոգեբանական թրիլլեր (21+):Պատմությունն ունի մի քանի իրականություն, որոնք միմյանց կապված են մեկ ժապավենով:Գործողությունը սկսվում է սենյակում, որտեղ մարմնավաճառ տղան իր ծառայությունները պետք է մատուցի այն կնոջը, ով ջրի փոխարեն տղային հյուրասիրում է հալուցինոգեն հեղուկ: Գործողությունների հետագա զարգացումը հյուսված է ինքնաճանաչումը, տաբուները, բարքերն ու մարդկային տարբերակումները հասկանալու ու ընկալելու, բա
Я активная.Я громкая.Видишь какая я?А еще я встану вот так, и ты увидишь, какая она у меня, красивая молодая и упругая.Как я.Если мы будем вместе, она будет твоя.Как и я.Да, я здесь. Ты слышишь меня?Ты видишь меня?Ты чувствуешь меня?Я здесь.Я рядом с тобой.И ты будешь думать обо мне.Потому что я хороша, молода, красива и сексуальна.И если захочешь, то я буду твоя.Твоя....
Обаятельный молодой человек Сэм Шоттер по настоянию своего американского дядюшки отправляется в Англию, чтобы обрести самостоятельность и порвать с экстравагантным образом жизни, который так досаждает его состоятельному родственнику. Сэм, исполненный благих намерений, ступив на землю туманного Альбиона, попадает в эпицентр увлекательнейших историй – любовной и криминальной – и с легкостью, достойной восхищения, распутывает все жизненные узлы и ст
«Над бесконечной снежною равниною, тяжело взмывая усталыми крыльями, летела галка.Над нею уходило вверх зеленовато-бледное небо, с одной стороны сливавшееся в дымчатой мгле с землею. С другой стороны, той, где только что зашло солнце, замирали последние отблески заката, галке был еще виден багряно-красный, матовый шар опускавшегося солнца, но внизу уже густел мрак зимней, долгой ночи. Куда только хватал глаз, – серело поле, окованное крепким, жгу
Современные книги учат мыслить позитивно и жить на «светлой стороне». Почему же это не всегда помогает? Почему мы испытываем лишения, боль, страх и стыд?Каждый из нас обладает двойственной натурой: в нас есть и свет, и тень. Мы привыкли считать темную сторону личности примитивной, животной. Мы подавляем и скрываем ее, полагая, что эти несовершенства – причина наших проблем.Умная, откровенная, провокационная книга Кэролин Эллиотт доказывает, что Т
Марину Цветаеву, вернувшуюся на родину после семнадцати лет эмиграции, в СССР не встретили с распростертыми объятиями. Скорее наоборот. Мешали жить, дышать, не давали печататься. И все-таки она стала одним из самых читаемых и любимых поэтов России. Этот феномен объясняется не только ее талантом. Ариадна Эфрон, дочь поэта, сделала целью своей жизни возвращение творчества матери на родину. Она подарила Марине Цветаевой вторую жизнь – яркую и триумф