Воскресение Христово всегда было соринкой в глазу у недругов Церкви. Вспомним знаменитую проповедь апостола Павла в Афинском ареопаге, когда, «услышав о воскресении мертвых», эллины с иронией говорили: «об этом послушаем тебя в другое время» (Деян. 17,32), или возьмем немецкого ученого XIX века Арнольда Мейера, который, не веруя в воскресение, называл крестную смерть Иисуса «летаргическим сном». Критика этого столь фундаментального догмата, лежащего в основании христианской этики и духовности, к сожалению, продолжается и поныне. Несколько лет назад в журнале «Огонек» появилась статья одного российского публициста, где христианство презрительно именовалось «культом мертвяка», а его последователи – «боговерами». Это не удивительно, поскольку современный дьявол, «поселившийся, по словам западного ученого, в типографской краске», принимает формы художественных и философских текстов, естественнонаучных и политических идей. Православный богослов как-то сказал, что «в то время, как западная литература находит удовольствие в том, чтобы копаться в аде, лишенные всяких ухищрений голоса, которые доносятся оттуда, возвещаютнепостижимое воскресение».
Как известно, наука стучится в двери неизвестного, но смыслом его наделяет не она. Смысл – это Воскресение Христово и связанная с ним Евхаристия. Будучи установленной в Великий Четверг, накануне Страстей Господних, Евхаристия, в свою очередь, соединяет Воскресение с Церковью и предостерегает нас от ложных, нехристианских идей. Из числа последних назовем, к примеру, учение русского философа Николая Федорова, по которому человечество должно самостоятельно, силой интеллекта, воскресить умерших и расселить их на других планетах. Учение Федорова было подхвачено основоположником советской космонавтики К.Э.Циолковским (1857—1935), который специально, по этому случаю, разработал проект многоступенчатой жидкотопливной ракеты, способной доставить человека за пределы Солнечной системы.
Каково церковное восприятие Пасхи Христовой и трехдневного Воскресения? Предуказания о Воскресении Господа встречаются уже в Ветхом Завете: «Оживит нас, говорит пророк Осия, через два дня, в третий день восставит нас, и мы будем жить пред лицем Его» (Ос.6,2). Первые в Ветхом Завете чудеса воскрешения связаны с именами пророка Илии, возвратившего жизнь сыну вдовы из финикийского города Сарепты (3 Цар.17,17—24), и его ученика пророка Елисея, который воскресил сына благочестивой женщины-сонамитянки (4 Цар.4,18—37). Идея воскресения мертвых и загробного воздаяния обстоятельно изложена во 2-й книге Маккавейской, которая с христианской точки зрения особенно важна тем, что в ней придается значение подвигам мучеников (6,18 – 7,4), молитве за мертвых (12,41—46) и ходатайству святых (15,12—16). С момента написания указанной книги (124 г. до Р.Х.) учение о воскресении широко распространяется в иудаизме, хотя иудейская секта саддукеев не принимала и осмеивала его, задавая иронические вопросы Самому Спасителю (Мф.22,23—28). Напомним, что согласно концепции саддукейства, которое возникло во II веке до Р.Х. и еще существовало при земной жизни Иисуса, Ягве есть Бог живых, в то время как Христос – Бог мертвых.
В указанных выше случаях, однако, речь идет об отдельных чудесах, что же касается всеобщего физического воскресения, то вера в него развилась несколько позднее. В одном из своих посланий св. мученик Игнатий Богоносец (I – II в. от Р.Х.), пишет: «Иисус истинно воскрес из мертвых, так как Его воскресил Отец Его, Которыйподобным образом воскресит и нас, верующих в Иисуса Христа, ибо без Него мы не имеем истинной жизни». Более того, Сам Господь свидетельствует о Себе: «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет,оживет» (Ин.11,25). Вообще, в Новом Завете есть около десятка свидетельств о Воскресении Христовом: повествования четырех евангелистов, несколько указаний в книге Деяний и рассказ апостола Павла в 1 Кор.15,3—58. Мысль о Воскресении Христовом и нашем общем воскресении, первоначально доказанную «от противного» («если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша» (1 Кор.15,14)), апостол Павел выражает и положительным образом: «Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших» (1 Кор.15,20). Окончательно вера во всеобщее воскресение зафиксирована в Никео-Цареградском символе веры («чаю [то есть ожидаю] воскресения мертвых»), этой своеобразной религиозной парадигме, данной Богом раз и навсегда. Напомним, что Символ веры, принятый в 381 году от Р.Х. является одной из тех богословских формул, богатство и сложность которых скрыты за ясностью выражения, где подвижные и неустойчивые религиозные группировки находят свое единство: таковы в наше время программы политических партий.
Итак, Христос восстал из мертвых и более не умирает, поскольку последовательность «смерть и воскресение» необратима. Будучи живым, Иисус все вокруг Себя делает живым, вот почему Воскресение можно сравнить с законом всемирного тяготения, который наделяет историю универсальным смыслом. Воскресение означает, что смерть перестала быть управляющим началом в существовании человека и что, поэтому, человек свободен от рабства греху. Смерть определенно остается в мире, как некоторый физический феномен, но она не господствует над человеком как неминуемая участь: «Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут» (1 Кор. 15,22).
Распятый в пятницу, Иисус восстал из мертвых на третий день, в воскресенье. Почему это произошло именно на третий, а не на четвертый или пятый день, остается непонятным. Больше ясности имеется с датой последнего, на сороковой день после Пасхи, явления Воскресшего Христа ученикам. Число сорок, как известно, играет важную роль в потустороннем мире: очень часто, например, между преступлением и небесным возмездием проходит 39—40 дней, как это случилось с князем Михаилом Тверским. После того, как 10 февраля 1316 года последний совершил тяжкое злодеяние, 19 марта того же года на Тверь обрушился страшный пожар.
В византийской традиции бытовало представление о том, что Иисус Христос был распят 30 марта, а воскрес 1 апреля, однако, эта версия не получила широкого распространения, уступив место подвижной пасхалии, основанной на лунно-солнечном календаре. В 325 году, на Первом Вселенском соборе, церковные праздники были размечены по так называемому юлианскому календарю. При этом наступление Пасхи следовало рассчитывать по первому весеннему полнолунию, а началом весны считалось 21 марта, когда день равен ночи. Поскольку по юлианскому календарю, утвержденному в свое время Юлием Цезарем, год продолжается 365 суток и 6 часов, что на 11 минут 14 секунд, или 1/128 суток, дольше чем один оборот Земли вокруг Солнца, то из таких ежегодных погрешностей за 128 лет набегали лишние сутки. С течением времени календарь запаздывал таким образом все больше и больше и в XVI веке весеннее равноденствие перекочевало уже на 11 марта. Поскольку это осложняло пасхальные расчеты, в 1582 году Папа Григорий XIII предписал: после четверга 4 октября пропустить в счете 10 дней и сразу считать пятницу 15-м октября. Этот календарь, названный новостильным или григорианским, был постепенно принят в европейских странах.
