Люди, может быть, и все другие существа на Земле, ожидая очередного суперлуния, разделились на два лагеря. Одни верили в то, что более яркий и максимально приближённый к планете её единственный естественный спутник снизошлёт им благодать в виде улучшения здоровья, увеличения богатства и получения каких-то супер радостей и супер удовольствий. Другие с тревогой ожидали наступления всевозможных происшествий и трагедий.
В магическое воздействие большой луны верил и следователь одной из районных прокуратур Беларуси, Стругов Виктор Иванович, коренастый мужчина сорока восьми лет, светловолосый, светлобровый, с широким, но приятным лицом, на котором располагались светлые, но проницательные небольшие глаза, впитавшие в себя отпечаток многолетней борьбы с преступным миром. Когда Стругов первый раз смотрел на собеседника, его глаза так и светились вопросом: а не преступник ли перед ним?
Рабочий день следователя заканчивался. Завершал он и расследование уголовного дела по обвинению одной деревенской женщины в убийстве своего мужа ударом сковородкой по голове на почве неприязненных отношений, возникших из-за постоянных пьянок супруга и его блудовства.
Виктор Иванович положил папку с материалами дела в сейф, подошёл к окну и, посмотрев на звёздное небо, подумал: на Земле полным ходом набирает обороты 21 век в человеческом измерении. В этом же измерении в его районном центре гулял по улицам холодный, морозный ноябрь, который в начале своего пути из-за жалости к людям покрыл поля с озимыми посевами толстым слоем снега, чтобы люди и домашние животные в следующем году были с хлебом и кормом. Сегодня небо звёздное, и вот-вот над горизонтом должна появиться суперлуна, поскольку именно сегодня ночное светило в Перигее будет на пятьдесят тысяч километров ближе к Земле. Стругов вдруг почувствовал необъяснимое душевное волнение. Его руки слегка задрожали. Над вечерним горизонтом показался яркий диск таинственного небесного тела. «А загадаю-ка я желание, – подумал Виктор Иванович, глядя на творение Вселенной, – пусть я испытаю в ближайшее время сладострастное блаженство души и тела». Семейные дела у него идут неплохо. Старшая дочь вышла замуж, и младшая на подходе. Жену Марусю, кроме леса с грибами, ягодами, лекарственными сборами и продажи лесных даров на рынке, ничего больше уже не интересовало. Его самого в скором времени обещали забрать в следственный аппарат областной прокуратуры, и он пока ещё на ладан не дышит.
Мысли опытного следователя прервал звонок служебного телефона.
– Следователь Стругов слушает. А, это ты, друг Батлов. Что предложишь на этот раз? Если рядом, заходи, я ещё побуду на работе.
Через десять минут высокий симпатичный мужчина, по имени Толя, с лёгкой сединой на висках, был уже в кабинете следователя. Он через окно посмотрел на полную яркую луну, которая повисла между двумя крышами двухэтажных домов, и почесал пальцем за ухом.
– Тебе не кажется, что такой вечер надо как-то по-особому провести.
– У меня тоже что-то душа волнуется, – следователь выставили вперёд подбородок.
– Давай сгоняем в областной центр в бассейн и снимем там душевное и физическое напряжение, полностью отдавшись воде и пару в парилке. Транспортные услуги мои.
– Согласен. Плавки у меня в машине. С вашего позволения я позвоню жене.
– Насмешил! Звони. Ты же у нас примерный семьянин, – фыркнул Батлов.
Виктор Иванович со служебного телефона позвонил жене.
– Алло, Маруся, извини, дорогая, но сегодня я буду дома поздно. Хочу закончить дело про сковородку. Ты про неё знаешь. Не скучай. Тебе теперь не скучно. Сестра Лиза ведь снова с тобой.
Толя отошёл от окна и посмотрел на друга с сочувствием.
– Маруся опять сестру забрала из больницы к себе?
Стругов дернул глазом.
– А куда её девать? Никому она, кроме Маруси, не нужна, хотя у Лизы есть ещё две родные сестры. Но те боятся Лизиных приступов.
– А с чего это у неё всё началось? Ты как-то про это никому не говорил.
– Ладно, поехали, по дороге расскажу.
Солидные мужчины уселись в «Ауди-100», и Толя рванул с места так, что за машиной вырвался столб почерневшего снега.
– Сестра жены, – продолжил рассказ Стругов, пристёгиваясь ремнём безопасности, – в школе была круглой отличницей, прекрасно пела, и ей пророчили отличное будущее. По окончании десяти классов перед поступлением в институт Лиза поехала к сестре, которая жила в Карпатах. Там в один из дней пошла прогуляться по лесу с целью сбора лекарственных растений и ягод. Кстати, меня и сейчас жена, и её сестра достают своими походами по лесам и полям, требуя от меня транспортных услуг. Так вот, увлёкшись сбором даров леса, Лиза нос в нос столкнулась с самым настоящим медведем. Испугались оба. Лиза не помнила, как оказалась дома. А через неделю после этого случая началось. Был тогда вечер. Родственники собрались в зале дома за столом для ужина и ждали Лизу, которая задерживалась. Через некоторое время она появилась в необычном виде, от которого собравшиеся закрыли глаза. Девушка была полностью голой, с отрешённым взглядом. Потом болезнь начала прогрессировать. У Лизы часто стали появляться судороги лица. В такое время она не могла ни пить, ни есть, ни разговаривать. И, как следствие, девушку положили в психиатрическую больницу, где её сразу стали пичкать разными лекарствами, на которые она со временем, как говорят, подсела, и до сегодняшнего дня без них не может обходиться. Сейчас её жизнь такова: больница, дом, лес, больница, и вот уже почти тридцать лет длится такая круговерть, в которой крутится и моя жена. Её нервам и терпению можно только позавидовать.
– Да, молодец у тебя Мария, – Батлов притопил педаль газа и устремил взор вперёд.
Через некоторое время машина въехала на холм, откуда перед друзьями открылся завораживающий, волнующий душу вид на звёздное небо с огромной яркой луной, на которой были отчётливо видны таинственные кратеры.
– Это всего лишь иллюзия суперлуния, – сказал всё знающий Толя, – на самом деле Луна почти такая же обычная, как и всегда. И кратеры смотри не смотри – без телескопа не рассмотришь.
– А мне кажется, что таинственный диск на небе мне ехидно подмигивает, – Стругов, глядя на Луну, подмигнул ей то одним глазом то другим.
– Заработался ты, Витя, давно не расслаблялся по-настоящему, по-мужски. Вот у тебя галюники и начались. Но ничего, это дело поправимое. Я имею в виду расслабление. С него сегодня и начнём.
