– Привет!
В ответ тишина и никакой реакции.
Повторяю: «Привет», – кожей чувствую, разговариваю сама с собой или стенкой. Толкаю в бок: «Привет»!
«Точно глухой, слепой, бесчувственный. Прошёл сквозь меня. Погодите! Как же так! Стою, как фонарный столб! Выкрикиваю приветствия, как массовик-затейник, когда на его жалкие потуги расшевелить массы – никто не реагирует.
Как он умудрился перейти меня вдоль и поперек, при этом не споткнуться? Даже ухо не почесал от моего громкого «Здрасьте»! Или что я прокричала? «Привет», – точно – «Привет»!
Внутри меня поднимается волна возмущения. Печень отзывом кольнула, поджелудочная встрепенулась. По сердцу холодком, по душе сорок восьмым размером ботинок, недавно купленных на мою премию. По мозгам, …мозги оставим в покое. Им некогда, они уже спешат на работу. То есть ноги бегут, а мозги вслед несутся, в черепушке позвякивая рассыпанной мелочью.
– Кто знает, почему Наталии Савельевны нет на работе?
«Ничего себе! Что значит, «нет на работе»? Вот же я! Сижу, пашу на своём рабочём месте, как папа Карло.
Противная Зойка Груша ехидно хихикает: «Проспала»!
– Что значит «проспала», здесь я, Анатолий Варламыч!
Но шеф глух и невозмутим, укоризненно покачивает седой гривой.
– Позвоните ей, быть может, человек заболел или с ней случилось что-то? Милосердней надо быть, внимательней друг к другу!
«Ого! Такого я от шефа не ожидала!»
– Дорогой, Анатолий Варламыч, спасибо за беспокойство, я здесь».
Он отмахивается от меня, как от назойливого насекомого.
– Выяснили, что с Натальей Савельевной? Нет? Не дозвонились? Не отвечает? Перезвоните минут через десять. Женщина немолодая, всякое может случиться.
– Это кто старуха? Я? Мне всего сорок пять лет!
Чувство тревоги нарастает. Ничего не понимаю. То есть понимаю… – нет, ничего не понимаю. Я невидима? Или меня не существует? Или массовое заражение сверхновым вирусом! Ау-у! Сейчас подойду и ущипну Зойку за толстую ляжку.
– Ой! – Зойка почёсывает бедро.
Между прочим, я не там ущипнула.
Подхожу к окну. Распахиваю его настежь. В комнату врывается осенний ветер. Поднимаю с подоконника любимые цветочки шефа, горшок с бордово-розовой геранью и…
Это ему за старуху!
Шеф срывается с места. Горшок с геранью зависает в воздухе. Зачем мне разбивать горшок? В чём его вина? Дрожащими руками Варламыч хватается за горшок с растением, возвращая его на прежнее место – подоконник. Тыльной стороной ладони утирает вспотевший лоб.
«Наваждение, – бурчит под нос. – Кто-то дозвонился до Наталии Савельевны?
– Наташка в отпуск с любовником укатила, – раздаётся голос Ирины Крохиной.
– С каким любовником, какой отпуск? – возмущаюсь, – отвешивая наглой девчонке оплеуху.
Меня не на шутку беспокоит собственная невидимость. Быть может, съела что-то несвежее?
На рабочем столе звонит телефон. Подхватываю трубку.
– Наталья Савельевна?
– Да.
– Вы меня узнаёте?
– Нет.
– А это я, ваше Приключение? Вы получили приглашение?
– Нет! Куда?
– В приключение!
– Только приключения мне не хватает!
– Но вы уже в нём! Я вам не нравлюсь?
– Нет!
– Почему? Всё так забавно выглядит! Я наслаждаюсь. А что вас не устраивает?
– Меня не устраивает всё. Во-первых, я превратилась в человека-невидимку. Во-вторых, меня не слышат. В-третьих, влепят прогул. В-четвёртых, старухой обозвали! Что во всём этом вы находите смешным и забавным?
– Да, всё! Ах, да, забыла…. Вы имеете право делать всё что, вам заблагорассудится, кроме…
– Кроме?
– Вы не можете вернуться в реальность до…
Я нервно молчу. Она расценивает моё молчание по-своему.
– Вот и прекрасно. Я знала, что не ошиблась в выборе. Как я Вас понимаю. Бесконечная рутина, кошмар! Кто хочет в неё возвращаться? К работе, надоевшей кухне, мужу, заботам, проблемам! Гуляйте, дорогая, отдыхайте. Наслаждайтесь. Маленький праздник для души! Всё в Ваших руках. Да, вот ещё, чуть не забыла – ровно в полночь, вы как Золушка, вернётесь обратно. У вас не так уж много времени.
***
Выхожу в дождь. Осень.
«Давно не была на море. Интересно, как оно выглядит в плохую погоду? Так хочется»…
Ноги утонули в мокром песке. Над головой нависли тяжёлые свинцовые тучи. Вот-вот раздавят море, меня, кусок суши. Гул волн, вой ветра и во всем этом прелесть ненасытная, сумасшествие. Откуда ни возьмись пёс, как приклеился. Куда я – туда он. Странно, я с ним была когда-то знакома! Да, ведь это мой Джей! Не может быть, он так любил море. Его давно нет, а море – вот оно, бушует у моих ног. Пёс смотрит на меня бархатным взглядом, срывается с места и бежит вдоль берега весело лая, приглашая следовать за ним.
– Джей! – кричу.
Он застывает на месте, как вкопанный.
– Джей, не может быть! Мой Джей! – он уже несётся мне навстречу. – Как я соскучилась по тебе. Как здорово, что в приключении можно попасть туда, куда в обычной жизни вход воспрещён.
Поглаживаю ладонью мягкую шерсть. Ладонь истосковалась по теплу его тела. И душа истосковалась.
– Дорогуша, не печалься. Хочешь искупаться?
– Ты сошёл с ума! Шторм.
– Н-да, шторм. Тоже мне шторм. Всего на всего осень.
– Осень.
«Хочу зиму, санки. Катиться по ледяной горке с папой, как в детстве, падая лицом в снег», – просто подумала.
Неожиданный полёт, вкус снежинок во рту, падаю лицом в сугроб. Папины руки подхватывают меня, высвобождая из снежного плена. Слышу его смех, вижу улыбку на родных губах. Так красиво улыбается, …улыбался только мой папа.
– Ух, ты!
Снег блестит на солнце, мороз щиплет за уши, нос. Навалявшись в сугробе, начинаю обдумывать следующее желание. Приключение начинает мне нравиться.
– Очутиться бы с Александром Сергеевичем в осенней, парковой аллее. Пройтись с ним под руку, услышать его голос, стихи, – думаю вслух.
– Фантазёрка, – произносит папа, исчезая в снежной пыли.
***
– Как Вы хороши, сударыня. Я этой ночью не спал, любовался Вами спящей. Писал стихи.
– Александр Сергеевич, – шепчу, – я Вас представляла несколько выше ростом.
Он бросает на меня взгляд полный восторга, страсти. Касается губами прохладной руки, читает стихи. А вокруг осыпаются листья, сокращая время моего пребывания в приключении на секунды, минуты, часы. Лист – минута. Ещё лист – ещё минута. Листья падают и падают, устилая багрянцем аллеи парка.
«Что я ещё хотела? – вихрем проносится в голове, – только бы успеть, только бы успеть! Ах, да! Хочу яблок красных, сочных, спелых. Откусывать с хрустом, чтобы сок стекал по руке, как в детстве.
Сижу на скамье под деревом. На голову падает большое красное яблоко, за ним ещё одно. Потрогав, вздыбившуюся на голове шишку, не расстроилась, наоборот, рассмеялась от души. С хрустом впиваюсь зубами в сочность яблочную, сок стекает по руке. Вкус! Ласковые мамины глаза искрятся улыбкой.
