Высокий худощавый мужчина лет пятидесяти поднялся на сцену, сопровождаемый аплодисментами и возгласами приветствия. Вязаная кипа на его голове сидела привычно и уверенно. Даниэль Коэн носил её с детства, и она, как иудейская вера, стала как бы частью его души. Он подошёл к установленной на сцене трибуне и оглядел охваченный возбуждением зал. Улыбающиеся лица, колеблющиеся в руках людей флаги. Его партия победила на выборах, и ему предстоит занять высший пост в стране. Вчера он стал первым религиозным премьер-министром в стране, основанной сионистами из светской рабочей партии МАПАЙ. Он поднял руку, чтобы успокоить взволнованных членов его партии.
– Друзья! – приветствовал он утихший зал. – Сегодня наш триумф! Наша партия получила большинство в кнессете. Это значит, что мне, как руководителю партии, будет, возможно, рекомендовано представителями других партий сформировать правительство. Вам, членам центра партии, нет необходимости объяснять, в каком трудном положении находится страна. Мы шли на выборы с лозунгом вернуть нашему народу надежду и уверенность в завтрашнем дне. Мы любим Израиль и сделаем всё, чтобы он жил и процветал.
Среди внимающих ему людей он увидел жену. Несмотря на годы, её лицо было прекрасно, и он невольно залюбовался им. Эстер заметила его взгляд и улыбнулась. Он ещё говорил минут пять. Потом спустился со сцены и направился к выходу, сопровождаемый рукопожатиями и возгласами поддержки. Жена сразу же последовала за ним.
Мартовский вечер опустился на Иерусалим, словно накрыв город тёмно-синим покрывалом. Небо было чистым, и Венера ярко горела над головой. Прохладный весенний ветер непрошено забирался под полы его пиджака. Даниэль благодарно пожал протянутую Эстер руку и открыл переднюю дверь автомобиля. Она грациозно села и поправила чуть сбившуюся от ветра причёску. Даниэль обошёл машину, сел в кресло водителя и назвал в микрофон свой адрес. Послышались мягкие звуки электромотора, и «Тесла» двинулась по улицам города. Он хорошо знал их с детства. В нём жили его деды и бабушки, его родители, и сегодня живёт он с Эстер, их четверо детей, их внуки и внучки. Его прадед эмигрировал в Палестину из большевистской России больше ста лет назад. Пять поколений семьи Коэн пустили в Иерусалиме свои глубокие корни.
В Кирьят Моше машина остановилась и припарковалась возле дома. Здесь было тихо и малолюдно. Редкие прохожие проходили мимо них и приветственно желали доброго вечера. Они знали его уже много лет.
Дома их ждали. Его мама и Эдна, мама Эстер, накрыли большой стол посредине гостиной. Все принялись его обнимать и поздравлять. Дочери Ревека и Тамар привычно целовали его в щеку, а сыновья Иегуда и Меир пожимали руки.
– Молодец, сынок! – сказала мама, целуя Даниэля. – Представляю себе, сколько сил и нервов стоила тебе победа.
– Дай-ка, Ирис, обнять сына, – произнёс отец и подошёл к Даниэлю. – В тяжёлое время тебе досталась страна.
– А когда здесь было легко, папа? – ответил Даниэль.
– Верно, сынок. И всё же, ещё никогда угроза существованию страны не была столь явной.
– Ты хорошо осведомлён, папа.
– Только глупец не понимает, что происходит, – сказал Давид.
– Прошу всех садиться, – позвала Ирис.
– А что с детьми? – спросил Даниэль.
– Мы с Эдной их уже покормили. Они в своих комнатах за компьютерами и планшетами.
– Очень жаль, – с явным неудовольствием произнёс Даниэль. – Эти гаджеты заменили им общение. Скоро они разучатся говорить.
– Так и займитесь этой проблемой, – парировала мама.
– Если бы она была единственной, – с горечью усмехнулся Даниэль.
Большая семья, человек пятнадцать, разместилась вокруг уставленного блюдами стола. Давид и Шимон, отец Эстер, открыли бутылки сухого красного вина и разлили его по рюмкам.
– «Благословен Ты, Господи, Б-же наш, Царь вселенной, сотворивший плод виноградной лозы», – зазвучала над столом многоголосая молитва.
Потом Шимон произнёс благословение еды. Все с удовольствием выпили вина и принялись за еду. Разговоры, как обычно, крутились вокруг детей и их школьных дел. Обсуждали и результаты выборов.
Для Даниэля Коэна и его коллег по партии они были уже не первыми. Лет двадцать он возглавлял её и с каждым разом количество мандатов медленно, но неуклонно, росло. Сегодня она самая большая партия страны. Вместе с ней становилось выше и важней и его положение. Он уже поработал министром транспорта, министром внутренней безопасности и финансов. Теперь, скорее всего, ему предстоит сформировать и возглавить правительство.
Он поднялся из-за стола и вышел на балкон. Отсюда, с одиннадцатого этажа, открывался прекрасный вид на Иерусалим. Светились бело-голубыми нитями подсвеченные мощными лампами стальные канаты струнного моста Сантьяго Калатравы. Все они устремлялись к высокой опорной мачте, выдерживая огромный вес распростёршегося над дорогой моста. По нему время от времени проходили трамваи, бросая из окон неяркий дымчатый свет. Даниэль лет тридцать назад, по пути в ешиву «Центр раввина», иногда останавливался на перекрёстке, чтобы посмотреть на грандиозную стройку самого крупного в мире моста этого архитектора. Когда Даниэль поселился в этом доме, сияющий ярким освещением мост стал его почти каждодневным видением. Потом напротив него стали вырастать небоскрёбы. Бывший автобусный парк превратился в деловой центр города. Даниэль посмотрел на правительственные здания в Гиват Раме, построенные за бульваром Бегина в десятые и двадцатые годы, заслоняющие собой здания Верховного суда, Государственного банка и Министерства главы правительства. Там находились министерские кабинеты, которые он занимал до сих пор. Близость его дома позволяла ему задерживаться на работе. Он частенько отправлялся в Гиват Рам и возвращался домой пешком. Теперь, если он вступит в должность главы правительства, ему придётся перебраться в особняк на улице Бальфур, предназначенный для пребывания премьер-министра и его семьи. Эстер, конечно, пожелает остаться здесь с детьми. Хотя дети и выросли, и получили образование, но материнское сердце всегда стремится опекать и защищать своих детей. От раздумий его оторвала вышедшая на балкон мама.
– Даниэль, мы с Давидом и Шимон с Эдной хотим попрощаться. Я с Эдной ещё бы помогла убрать со стола и помыть посуду. Но папа устал, да и Шимон уже клюёт носом.
– Конечно, поезжайте, – сказал Даниэль. – Я попрошу Ревеку и Тамар помочь. У нас есть и посудомоечная машина. А Эдне с Шимоном тем более пора: им же ехать в Реховот.
Отец Эстер был профессором в институте Вейцмана, учёным с мировым именем. Да и его отец Давид, журналист и редактор газеты «Первоисточник», тоже нуждается в отдыхе.
