Глава 1 Арлиэлла. Дорога в столицу
Для жителей деревеньки Козлячкино, расположенной на стыке двух герцогств – Сийнезийского и Валенсии, первая декада первого месяца осени выдалась на редкость насыщенной и богатой на разного рода события.
И дело состояло вовсе не в том, что барон Палкус, местный сеньор и владелец того самого Козлячкино, переметнувшись на сторону Сийнезийского герцога, отправился вместе с чужими вояками на штурм столицы родного герцогства. Нет.
Господа, зачастую наплевав на королевские указы, пробовали друг друга на прочность, то и дело, осаждая соседские замки, разоряя деревни и сгоняя крестьян с земли, а то и уводя тех самых крестьян в полон и заселяя ими собственные, пустующие земли.
Как говаривал староста Козлячкино, основательный, кряжистый и похожий на гнома, мужичок, которого все в деревеньке уважительно величали – Корень, герцог Сийнезийский нынешней осенью имел неплохие шансы на значительное расширение своих, и без того немалых, владений и приобретение богатых трофеев. Проще говоря – грабить ему было что и было где.
По Валенсии сийнезийцы пёрли с упорством стада носорогов, попутно разоряя деревни, вешая несговорчивых и осаждая замки непокорных. По правде сказать, с замками у захватчиков получалось неважно – местные бароны, конечно же, слышали о том, что старый господин де Анфор находится при смерти и о том, что всеми делами в Луанде, столице герцогства, с некоторых пор, заправляет неопытный юнец, маркиз Бийский, ну и что с того? Так – то оно, так, но герцог Фелиц де Анфор, всего лишь при смерти, а не умер и потому, владетельные господа не спешили сдаваться на милость победителя и войско захватчиков, покружившись вокруг замка какого-нибудь строптивого барончика и пустив красного петуха по округе, двигалось дальше скорым маршем, торопясь застать Луанду, жемчужину Валенсии, врасплох. Благо, от границы с вероломными соседями до столицы Валенсии, всего-то, неполных два дня ходу. Можно и успеть, при должном старании.
Старый вояка, Фелиц де Анфор, слыл грозным противником, но в этот раз сийнезийцы, не надеясь лишь на собственные силы, заплатили серебром за услуги наёмников и пообещали им немалую долю в трофеях. А трофеи, ожидались богатые.
Мало кто верил в то, что самонадеянный юнец сумеет организовать оборону города и отбить нападение воинственных соседей. Главное – разбить ворота и ворваться на городские улицы до того, как обо всем этом безобразии прознает король, Андриан Третий, не одобрявший усобиц среди своих приближенных.
Сийнезийцы уверовали в победу, в том был уверен и сам герцог, и его приближенные – они-то знали, что Луанда не окажет особого сопротивления, а брак юного наследника Валенсии и средней из дочерей великого герцога соседней провинции – дело, фактически решенное. Как и когда, а главное – кто, договаривался о том браке, история умалчивает, но юная невеста уже тряслась в роскошной карете, находясь в самом центре, наступающей на Луанду, армии.
Девочке исполнилось совсем немного лет, её окружали мамки да няньки, но судьбу ребёнка успели решить старшие родственники – храм, брак и супружеское ложе, а, так же, рождение наследника. И никого не интересовало то, что девочку пугало предстоящее событие и она, втайне досадуя на несправедливость судьбы, так и норовила спрятаться за пышными юбками своих фрейлин.
Староста Козлячкино, многоопытный и, изрядно поживший на свете, мужик ошибся, пожалуй, первый раз в жизни – он-то рассчитывал на то, что победу одержат сийнезийцы и потому, выполняя распоряжения местного господина -барона, подпоив тутошнюю стражу, а потом и обезоружив вояк своего герцога, обеспечил захватчикам беспрепятственный проход через границу, весьма кстати, условную, потому как, за годы мирной жизни, все успели расслабиться, не ожидая от соседей подвоха и, уж, тем более – вторжения.
Теперь, когда разгромленное войско, проигравшего свою войну великого герцога, хлынуло широкой рекой через баронство Палкуса, Корень пришел в дикий ужас и метался по деревне, словно всполошенный, понимая, что ему, как старосте Козлячкино, придется отвечать и за собственное вероломство, и за предательство господина барона, запершегося в своём замке и изготовившегося к обороне.
Но, обо всём по порядку.
Сверкая подбитым глазом, сержант пограничного поста Куцик, что-то громко орал, обращаясь к, расстроенному последними событиями, Корню, выглядывая из узкого окошка каменного сарая, превращенного местными жителями в здание тюрьмы.
Сержант пограничников, заарестованный старостой, откровенно злорадствовал. Валенсиец прекрасно видел то, каким скорым маршем проследовали через Козлячкино, изрядно потрёпанные вояки Сийнезийского герцога, как драпали помятые и напуганные господа-аристократы, как промчался по главной улице деревеньки сам барон Палкус, которому за предательство своего сюзерена, грозили крупные неприятности – от штрафа, до усекновения головы. И, если у любого другого владетельного герцога, Палкус мог бы рассчитывать на богатый откуп, то старый великий герцог Валенсии с предателями особо не цацкался, предпочитая решать подобные вопросы кардинально – нет человека, нет проблемы.
Голову Палкусу было жалко и поэтому он заперся в своем замке, рассчитывая отсидеться за крепкими стенами до лучших времён. Собственных крестьян с окрестных земель, барон бросил на произвол судьбы – неизвестно сколько предстоит сидеть в осаде, ныне, всего лишь, первый месяц осени и потому, съестных припасов в замке маловато, а ртов голодных – в избытке.
Вот и пришлось вилланам самим думать о собственном спасении и пока Корень, сокрушенно мотая головой, закапывал на огороде, нажитые непосильным трудом, серебряные и медные монеты, жители деревеньки, почесав лохматые головы и пораскинув мозгами, выпустили из узилища солдат своего герцога и пали на колени перед подбитоглазым сержантом.
Вскоре, власть переменилась – староста занял свой собственный сарай, но уже в качестве заарестованного и обезвреженного изменника, а сержант и пара его бойцов принялись хватать, пробегавших мимо деревни, сийнезийцев, надеясь на то, что барон де Перье, глава службы безопасности Валенсии, оценит их усердие и закроет глаза на мелкие прегрешения, оставшихся верными присяге, вояк.
Вслед за убегающими захватчиками, драпающими точно зайцы, через деревеньку протарахтела карета, украшенная гербами властителя соседнего герцогства. В ней, скорей всего, ехала важная персона, но охранялась та самая персона, из рук вон плохо, потому-то, сержанту и парочке его подручных, при содействии пятерки мужиков, лихо орудовавших рогатинами, удалось смять хилую охрану и захватить в плен то самое, охраняемое лицо – ужасно напуганную девочку лет двенадцати-тринадцати и ее дородную няньку, находившуюся в полуобморочном состоянии.
