Громадное голое поле и на нем маленькое кладбище. Могильные холмики густо заросли травой и осели. Почерневшие кресты почти все валяются на земле. Некоторые из них, потеряв свою крестовину, торчат, как покачнувшиеся, полусгнившие шестики. Кругом ни жилья, ни селения…
Зачем же здесь похоронили божий люд так далеко от села?!.
Жар давно спал. Длинные тени стелются по земле. Мы пришли в село, остановились у новой двухэтажной избы; на завалинке сидел высокий, сгорбленный старик, седой, как лунь, с добродушным, кротким лицом. Из калитки вышла приземистая, толстая баба.
– Что, тетушка, – спросил я, – это что у вас за кладбище в двух верстах отсюда?..
– А это «Божья Нива», касатик, – выморочное. Вот оттелева – остатный, – сказала она, показывая на старика. Я подсел к нему.
– Дедушка, а дедушка?.. Ты из выморочного?..
Старик ничего не ответил и только приветно улыбнулся.
– А ты ему погромче… – посоветовала баба. – Он уж совсем оглох, не чует!..
Я повторил вопрос погромче.
– Нарочной? – Не! – сказал старик. – Я не нарочной. Я древний дед, древний!
– Ты оттелева! – прокричал я еще громче над самым ухом старика и указал на поле, по направлению к кладбищу.
– Оттелева, касатик, оттелева – из Молкова, – заговорил он весело и закивал головой, словно обрадовавшись, что понял вопрос.
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
