Все началось с блинов.
Да-да, именно с них: с очаровательных золотистых «солнышек», чей аромат способен свести с ума сидящую на диете женщину, которая, к тому же, не выспалась. Я не то чтобы полная, скорее, фигуристая, а это в эпоху иных идеалов ценят далеко не все. И меня бы такое положение дел совершенно не беспокоило, но… случилось ОНО! Платье. Дорогущее и эксклюзивное.
Его купил мне мой парень и, естественно, возжелал увидеть меня в нем на ОСОБОМ ужине. Что тут скажешь… пришлось худеть. Не признаваться же этому слепцу, неспособному угадать размер своей девушки, что его щедрый подарок мне слегка (или не слегка) тесноват.
Несколько дней боннском супчике, зеленых яблочках и кефире хорошо повлияли на объемы, которые срочно требовалось подкорректировать, но вот на характере моем это, без сомнения, полезное, но уже порядком опостылевшее меню сказалось крайне отрицательно. Голодная женщина — злая женщина!
Вся семья по струночке ходила, лишний раз боясь меня спровоцировать. Ладно, не вся: сестра время от времени взбрыкивала и требовала «свободу попугаям», то есть домочадцам, которых нервировала моя вкусная и здоровая еда даже больше, чем меня.
Чертово свидание! Чертово платье! А-а-а… чертовы блинчики!
Просидеть за закрытой дверью, тренируя силу воли (и захлебываясь слюной) я смогла минут двадцать (героиня!), после чего с видом оголодавшего зомби, узревшего вожделенную цель, выползла на кухню и… со вздохом плюхнулась на табурет, укоризненно уставившись на бабу Беню.
Окопавшись в своей комнате, будто в непреступной крепости, я и не заметила, что она приехала. Думала, это мама у плиты с утра пораньше колдует в попытке наставить свихнувшееся чадо на путь истинный или, на худой конец, сестричка меня дразнит, а оказалось, бабушка в гости пожаловала. И спускать на незадачливую повариху всех собак как-то резко расхотелось.
— Привет, Юлёк! Я вам с Ритусей тут блинчиков напекла, — радостно сообщила она, по-видимому, знать не зная о моем страстном желании похудеть к пятнице.
— Ба-а-а… — простонала я, переводя полный обожания взгляд с нее на стопку блинов, возвышавшуюся над широким блюдом. Все как на подбор: тоненькие, нежненькие, аппетитные-е-е!
— С малиновым сиропом, — подмигнула мне искусительница, прекрасно зная мои пристрастия.
— Это не честно! — взвыла я. — У меня личная жизнь разрушится… — Я громко сглотнула, пряча руки в карманы широких, точно парашюты, шорт, чтобы не сцапать на чистых рефлексах то, что цапать не следовало. — Из-за твоих блинов!
— Блинами личную жизнь не испортишь, Юль, — со знанием дела сообщила гостья, виртуозно переворачивая на сковородке очередное «солнышко». В свои семьдесят пять она выглядела лет на двадцать моложе, была бодрой, подтянутой и очень обаятельной женщиной, назвать старушкой которую язык не поворачивался. А еще они с дедом недавно золотую свадьбу отпраздновали, что придавало особый вес ее словам. — Если мужик не любит тебя такой, какая ты есть, значит, к бесам такого мужика.
Ага! Выходит, про мою экстремальную диету она все-таки в курсе. И кто ее тогда пригласил? Мама, папа, сестра? Вычислю заговорщика — неделю в качестве наказания им овощной супчик варить буду… без приправ! Огромными кастрюлями!
Пока я обдумывала план кулинарной мести, бабушка продолжала меня учить уму разуму:
— Ишь, чего удумала! Голодом себя морить из-за какой-то свиданки.
— Не из-за какой-то, а из-за судьбоносной, — буркнула я, вяло защищаясь. — Три месяца этого респектабельного кобеля выгуливала и к команде «нельзя» приучала. Судя по намекам, он не просто проникся, но и колечко обручальное купил, чтобы стало наконец «можно», а вы… эх. Семья называется! Никакой моральной поддержки.
— А без платья, пошитого на глисту с подиума, он тебя замуж, значит, не возьмет? — поддела меня бабушка, окинув насмешливым взглядом мое домашнее одеяние. Я даже немного смутилась, но тут же снова приосанилась, мол, мой дом — мои правила, в чем хочу — в том и хожу. Да и кто меня тут, кроме близких, видит в растянутой майке с амбициозной надписью «Я совершенство!», в шортах чуть выше колена, в домашних тапочках и бигудях. — Красивая же девка! — польстила мне баба Беня. На самом деле звали ее Бьянкой, но мы с сестрой, когда пешком под стол ходили, могли выговорить только «Беня», так прозвище и прижилось. — Фигурка ладная: талия тонкая, бедра крутые, а грудь — мечта любого мужика!
— Не любого. Артур засматривается на тощих.
— Ну и дурак!
Я пожала плечами, не оспаривая и не соглашаясь. Дурак — не дурак, а кавалер перспективный.
— Юлечка, душа моя… поверь бабкиному опыту, не надо тебе никаких новомодных диет!
— Надо! — Я снова сглотнула, подарив блинам тоскливый взгляд. И чего, спрашивается, сижу тут, как законченная мазохистка? Шла бы обратно в комнату веб-дизайн «допиливать». — Артур спит и видит, чтобы я в ресторан явилась в этом чертовом платье. Любит, когда все идеально. В его понимании, идеально, не в моем.
— Попахивает тиранией! — фыркнула бабушка, на что я, подумав, кивнула. Потом еще подумала, и еще… после чего плюнула на муки совести и заявила, пододвигая к себе вкусняшки:
— И правда, попахивает. А, ладно! Долой деспотов! Да здравствуют блинчики! Твои, ба!
— Правильный выбор! — похвалила меня кудесница, выкладывая на стол и чистую посуду, и обещанный сироп, и свежезаваренный чай с мятой тоже. Все, как я люблю.
Хана диете!
Смазав несколько блинчиков сиропом, я свернула их трубочкой и веером разложила на тарелке, после чего взяла один в руки и, прикрыв глаза, медленно надкусила. Ум-м-м… кайф! Заткнув слабый голосок совести, на время выпала из реальности, когда же вернулась в нее, реальность отомстила сполна. Вместо привычной обстановки я увидела расплывающиеся очертания кухни и бледное лицо бабушки, что-то беззвучно кричавшей мне, будто из-за стеклянной стены…
Так, не поняла! Какого черта тут происходит? Кто-то в сироп ради хохмы галлюциногенов добавил? Точно не мама, и не отец… они бы не стали. Кто тогда? Неужели Ритка прикололась? Совсем девка без тормозов!
Поднявшись в офигении с табуретки (вместе с тарелкой), я все в том же офигении приняла на грудь (и прочие части тела) ослепительную волну яркого света, залившего кухню. Проморгавшись, нервно икнула и, не придумав ничего лучшего, предложила смотревшим на меня мужикам:
— Э-э-э… Блинчиков?
Странные люди в странной одежде и в не менее странном зале, появившемся на месте нашей уютной кухоньки, странно переглянулись, прежде чем один из троицы — высокий брюнет с ранней сединой на висках, в возмущении прошипел:
— Бьянка Элегрин, говорите? Умница и красавица? — Он указал остальным на меня и сам тоже уставился… почему-то на мои коленки, разбитые после активных занятий велоспортом (не диетами едиными я худела, угу). — По-вашему, я должен жениться на этом… совершенстве? — Теперь его взгляд уперся в мою грудь, обтянутую футболкой с кричащей надписью.
