Англия,
3 мая 1792 года
– Держу пари, милорды, что никто из вас не рискнет заключить брак с той, которая первой встретится нам на пути, как только мы вступим в Ившем, – развязно бросил лорд Оскар Ландор, маркиз Бристол, элегантный черный всадник, восседавший на вороном жеребце, окинув взглядом небольшую кавалькаду, вихрем мчавшуюся по пыльной дороге из Лондона в его родовой замок Бристол-Касл, который находился в окрестностях Херефорда. Стоял жаркий майский день, и природа оживала в своей красе перед взором маркиза Бристола.
– Естественно, мы еще не сошли с ума, – быстро отозвался самый юный из всадников – лорд Мэтт Стоун, барон Труро.
– Нет, не поэтому, – с усмешкой возразил Оскар. – Вы все просто лишены всякого дерзновения.
Услышав нелестное мнение в том числе и о себе, лорд Чарльз Киблер, граф Грентэм, замыкавший кавалькаду, который был чертовски зол на своего коня, вечно отстававшего от лошадей его друзей, мгновенно решил излить свою желчь на маркиза.
– Ручаюсь, что и вы на это не дерзнете, милорд!
– Ошибаетесь, лорд Киблер, – рассмеялся маркиз Бристол, возглавлявший кавалькаду. – Ставлю на вашу клячу, что я непременно женюсь на той девице, которую увижу на окраине города.
– Полноте, Оскар! – подал голос его близкий друг лорд Джордж Форд. – Думаю, вы давно вышли из того возраста, когда могли бесшабашно совершать необдуманные поступки.
– Ну что вы, мой друг? – улыбнулся Оскар. – В возрасте Христа, когда он был распят, я еще больше чувствую страсть к авантюрам. Поэтому будет весьма занятно, какой сюрприз может преподнести на сей раз моя фортуна.
– Одумайтесь, лорд Ландор, ведь вы, кроме крестьянки, никого не встретите в этом богом забытом уголке, – снова вмешался юный барон Труро. – Неужели вы на такой женитесь?
– До Ившема еще несколько миль, – заметил пятый всадник лорд Вильям Деймон, виконт Уэймет тридцати лет. – И к тому времени, когда мы там окажемся, планы маркиза могут вполне измениться.
– Исключено, – небрежно процедил Оскар, взглянув на серую в яблоках кобылицу, которая плелась в хвосте. – Боюсь, мой волкодав все-таки отведает мясо вашей клячи, граф. – Маркиз Бристол громко расхохотался, не замечая мрачного лица Чарльза.
А граф Грентэм, задетый за живое, холодно проговорил:
– Хорошо смеется тот, кто смеется последним.
Вскоре показались очертания города, откуда вереницей тянулись повозки и шли пешие к зеленой лужайке, на которой раскинулись новые постройки с яркой цепью рекламных афиш. Ясно было, что это городская ярмарка, где обычно толпились все горожане.
– Вам крупно повезло, маркиз, – изрек граф Грентэм, внезапно поравнявшись с вороным жеребцом, который кинул недружелюбный взгляд на серую в яблоках кобылицу. – Видите ярмарку? Значит, сегодня здесь соберутся все местные красотки. Быть может, среди них вы и найдете свою единственную благоверную. Что ж, смелее! Мы уже подъезжаем к городу.
Маркиз Бристол, не ответив графу, пришпорил своего коня, который рванулся как ужаленный. Оторвавшись от друзей, он пулей влетел в Ившем, разогнав проходящих по улице уток, и сразу же наткнулся на юную крестьянку, оказавшуюся на обочине дороги. Придержав коня, Оскар с минуту пилил девушку взглядом.
Тут раздался хохот окруживших их всадников. Метнув на друзей быстрый взгляд, маркиз Бристол заметил, с каким откровенным интересом они разглядывали девушку, чей огненно-рыжий каскад волос струился по плечам. Вдруг ее глаза, в которых горел серебристый огонь, встретились с агатом его глаз.
В этот момент Оскар услышал издевательский смех графа Грентэма:
– Даю голову на отсечение, милорды, вороной маркиза явно мой.
– Рано торжествуешь, дружище, – предупредил маркиз и, не говоря больше ни слова, неожиданно нагнулся и в два счета забросил онемевшую крестьянку в седло.
От страха девушка лишилась чувств. Когда же она открыла глаза, то поняла, что лежит на руках высокого красивого брюнета, а над ней возвышается церковный свод. И четкий голос священника Чарльза Харриса спрашивал:
– Лорд Оскар Ландор, маркиз Бристол, согласны ли вы взять в жены… – вдруг он запнулся и посмотрел на молодого человека, не зная, как продолжить церемонию: одежда невесты явно не соответствовала ее положению в высшем свете.
Обнаружив, что девушка пришла в себя, маркиз Бристол расплылся в улыбке.
– Милочка, ты так поспешила упасть в мои объятия, что забыла представиться мне, – заметил он.
Острый нож, впившийся в спину девушки, живо вырвал ее признание.
– Леди… – сзади послышался смешок, довольно неприлично прозвучавший в Божьем храме. Оглянувшись, она увидела расфранченных незнакомцев, пристально взиравших на нее. – Гортензия… Беатрис… Ирвин.
В этот миг священник продолжил церемонию:
– Взять в жены Гортензию-Беатрис Ирвин?
Черт побери, что с ней происходит? Девушка не верила своим ушам. Уж точно такого не должно было случиться. Однако она ясно услышала его ответ:
– Да.
А Чарльз Харрис, держа молитвенник, осведомился у нее:
– Гортензия-Беатрис Ирвин, согласны ли вы взять лорда Оскара Ландора, маркиза Бристола в мужья?
Девушка молчала, полагая, что это лишь кошмарный сон, который, без сомнения, скоро закончится. Но острие ножа еще глубже воткнулось в нее.
Гортензия-Беатрис, испуганная до невозможности, согласно кивнула:
– Да.
Священник с облегчением перевел дух. Гортензия-Беатрис едва ли заметила, как маркиз Бристол небрежно снял с мизинца кольцо с рубином. И оно без промедления скользнуло на ее палец, навеки связав их брачными узами. Затем Чарльз Харрис торжественно объявил, что они муж и жена. Когда же этот союз должен был скрепиться поцелуем, уловив плотоядную улыбку новоиспеченного супруга, потрясенная девушка провалилась во мрак.
В очередной раз очнувшись от обморока, Гортензия-Беатрис с ужасом обнаружила, что лежит на узкой койке в полутемной комнате дешевой таверны, а над ней чудовищно возвышается голое тело мужчины.
«По всей вероятности, он поспешно выполнял свои супружеские обязанности», – наконец осенило ее.
