Часть1
Глава 1 Встреча в квартире.
Еще в начале лета Вера скатала помытые и высушенные половики за диван, чтобы не мешали. Комнаты сразу потеряли уют, будто оголились. Зато ничто не мешало мыть полы, задерживая прохладу.
Последние дни августа в Вирске, предгорном посёлке, были невероятно жаркими. Окна в квартирах не закрывались ни днем, ни ночью. Тяжелое душное марево давило круглые сутки и отпускало лишь под утро и то ненадолго. Потом опять наваливалось с новой силой, не давая дышать.
В это утро, как всегда, босые ноги скользили по линолеуму, половая тряпка собирала осевшую за ночь пыль, а передача «Радио- няня» будила ее учительскую фантазию, благодаря чему домашняя уборка казалась не такой пустой и бессмысленной. На плите доваривался борщ, аромат которого плыл по комнатам и щекотал ноздри и соседям, и прохожим. В августе это блюдо имело особый, неповторимый вкус, будто овощи торопились отдать все ценное, взятое за лето у солнца и земли. Ощущение блаженной свободы (мама взяла к себе на неделю детей) переполняло.
Не успела насладиться отдыхом, лежа на диване с книгой, как в дверь постучали. Она удивленно посмотрела в сторону прихожей, прикрыла книгу и, подумав, что это пришла соседка, не вставая, крикнула:
– Заходи, не заперто.
Дверь открылась, и Вера услышала полузабытый мелодичный баритон, который шутливо, на еврейский манер произнёс:
–И где же здесь хозяева?
Вера замерла от неожиданности, покраснела, вскочила с дивана. Руки на ходу то одергивали застиранный ситцевый халат, то поправляли волосы.
В распахнутых дверях перед ней стоял он, ее бывший друг и жених, Олег Сошенко. Осиная талия, косая сажень в плечах, будто и не было двадцати лет разлуки. Жара, а он, как всегда, в отглаженных брюках, нарядной рубашке с открытым воротом и расстегнутыми наполовину пуговицами. Герой! Не устоять!
Ее удивление было так велико, что высокий красавец, зорко смотревший на реакцию хозяйки, довольно рассмеялся:
–Рада, да? Тогда приглашай!
И тут Вера увидела за мужской спиной Татьяну, бывшую подругу и его жену, которая разглядывала ее в упор, и когда, наконец-то, перехватила восторженный взгляд хозяйки, устремленный на Олега, обожгла предупреждающе: «Он мой!» В глазах Веры вспыхнула искра недоумения, растерянности, она засуетилась, смущенно улыбаясь, всплеснула руками, и, не понимая, что говорит одни и те же слова, радостно пригласила:
–Конечно, конечно, вот это гости! Конечно, проходите в зал – прямо.
– Мы с моря. Дай, думаю, заедем, – уже весело говорил Олег, преодолевший прихожую в два шага и ожидавший, когда войдут остальные. – А это мои кумовья: Томчик и Петр.
– Очень приятно. Вера, – представилась она миловидной шатенке и невзрачному, русоголовому мужчине среднего роста,
Кумовья? Вера с интересом посмотрела еще раз на пару. Старомодно звучит. Этот вид родства, вроде бы, изжил себя или нет? Она вопросительно посмотрела на Олега, и он тут же, поняв ее взгляд, подтвердил:
–Да, да, кумовья, и не смотри так. Они крестили мою единственную дочку. В церкви.
Вера покачала головой. Совсем недавно веру в Бога скрывали, но Олег, как всегда, действовал всему наперекор. Ничуть не изменился!
–Нет, нет, не разувайтесь, – кинулась Вера к гостям, которые теснились в прихожей, – полы все равно два раза на день мою.
Но они, сбросив шлепки, с удовольствием наступали на влажный прохладный пол. Напряжение спало, все заговорили разом, стало весело, шумно. Вера метнулась в кухню, принесла в зал еще один стул и, рассадив гостей, стала у двери, радостно улыбаясь, и все повторяя:
– Откуда? Как? Как вы нашли меня?
Олег, возбужденно поворачиваясь, то к жене, то к друзьям, говорил радостно:
– А вы не верили! Эх вы! Прав я был, прав!
И вдруг вскочил:
–Ну-ка, что рассиживаться? Покажи, как живешь?
Шагнул к Вере, взял за плечи, не обращая внимания на ее растерянный вид, развернул боком, протиснулся, обдавая еле уловимым запахом дорогого парфюма и пошел по коридору.
Не успела Вера прийти в себя от бесцеремонности, как Олег из спальни уже громко докладывал друзьям:
– Ну, как я и предполагал, мужиком здесь не пахнет.
Вера недоуменно смотрела на бывшего жениха, расхаживающего по комнатам, но вспомнив его последнее письмо, где он желал ей никогда не знать женского счастья, поняла, зачем посетили ее гости. Приехал проверить, сбылись или нет его пожелания.
Ладоням стало горячо, словно их опять обожгло, словно они опять прикоснулись к той бумаге. Быстро спрятала руки в карманы халата. А тогда, на свадьбе, она стояла счастливо растерянная, с распухшими губами от постоянных поцелуев на крики «горько!». Не глядя, открыла конверт, кем-то положенный перед ней, достала двойной тетрадный листок в клеточку, где прочитала: «Будь проклята!»
На неё пахнуло таким жаром ненависти и жгучей обиды, что Вера покраснела, зарделась, потом побледнела и с испугом выронила лист на стол, будто обожглась; покачнувшись, села, Строчки казались змеями, шипели, извивались, кусали. Успокоившись, она взяла письмо двумя пальцами, боясь запачкаться, вложила в конверт и этим же вечером отослала его обратно, без комментариев.
Теперь Вера вспыхнула от негодования и стыда. Хуже всего, что Олег оказался прав, но признать это невозможно, и у Веры вырвалось:
– Вот еще! Глупости какие! Просто у мужа аллергия на амброзию, вот он и уехал, а дети у мамы, на недельку.
Оправдываясь, она вдруг увидела свою квартиру глазами сурового критика: оторванные края обоев в углу детской, болтающаяся около двери розетка, а дверка встроенного шкафа, не закрываясь, повисла на одной петле. «Ну, и пусть!, – упрямо подумала она. – Не это главное». И, как это часто делала на уроке, поменяла тему:
– А все-таки, расскажи, – уже сдержанно повторила вопрос. – как же вы нашли меня?
Олег щелкнул языком, загадочно закатил глаза и, вернувшись в зал, пропел:
– Секрет! Секрет! Чего стоишь? Стулья еще есть?
Не дожидаясь ответа, он по-хозяйски, уверенно пошел на кухню, принес еще один стул под одобрительные возгласы сидящих и серьезно, заботливо сказал:
– Садись, – и тут же, войдя в роль, ерничая, раскланялся, – присаживайся, будь, как дома.
Его чуткие ноздри не чувствовали мужского запаха, ни одна вещь не говорила о присутствии мужчины. «Да, женское счастье здесь не живёт!» – он, довольный, усмехнулся Бросил взгляд на волосы. Нет, не крашенные ещё, свои, какими были тогда, в шалаше. Он всматривался в её глаза, такие знакомые, до боли родные и не видел никаких признаков раскаяния. Она была рада неожиданной встрече и до невозможности простодушна и подкупающе искренна. Удовлетворённо крякнул и, наконец, поздоровался, шумно, радостно, открыто, расставив руки, сверкая золотым перстнем с бриллиантами, улыбаясь:
