Жить пришёл весёлый бес.
И с бобрами подружился.
Веселить любил и спорить.
Непременно тот заблудится.
Бес покуда не устанет.
Быстро сплюнет за плечо.
Не заводит далеко.
Что в лесу небезопасно.
В чаще белка заблудилась.
Рыжей матушки ребёнок.
И в болото угодил.
Вдруг закончилась тропинка.
Лишь на старенькой коряге
Удалось спастись бедняге.
Разрыдался кроха горько
И позвал на помощь громко.
Но не слышен крик его —
Слишком мама далеко!
Тут болото забурлило,
Островок оно открыло.
На постели изо мха
Там кикимора спала.
Она сладко потянулась,
Коромыслом изогнулась,
Носом водит и сопит
И обиженно ворчит:
«Эт кому ж пришла охота
Тут мутить моё болото?!
Кто встревожил сон мой крепкий?
Ты? Наглец, ребёнок дерзкий!
Впрочем, здесь так редки гости.
Поиграем, может, в кости?
Мне одной бывает скучно,
Будем жить с тобою дружно».
Но малыш перепугался,
На коряге закачался:
«Отпусти меня, прошу!
Я так к мамочке спешу!»
А кикимора зевнула,
На него рукой махнула,
Рассмеялась от души:
«Ах, бельчонок, не смеши!
Разве ты не знал, малыш?
Есть закон такой, глупыш:
Кто ко мне попал сюда,
Не вернётся никогда —
Иль останется со мной,
Иль уйдёт под ил сырой».
И она развеселилась,
По болоту закружилась.
А у детки от печали
Слёзы горькие бежали.
В это времечко наш бес
Обходил дозором лес.
Он услышал плач бельчонка
И решил спасти ребёнка.
Чтоб кикимору не злить,
Стал с ней мягко говорить:
«Здравствуй, милая родня,
Как живёшь тут без меня?
Не скучаешь, не горюешь?
Досыта ль всегда пируешь?
Отчего так веселишься?
Иль без дела суетишься?»
А кикимора в ответ:
«Я живу совсем без бед.
Надоело лишь скучать,
От безделья тосковать.
Но сегодня повезло,
Мне игрушку принесло.
Посмотри, какой пушистый,
Рыжий, мягонький, душистый!
Буду с ним пока играть,
День в веселье коротать.
А коль скоро надоест,
Мошкара его заест».
Исподлобья бес глядит
И с издёвкой говорит:
«Ах, какая ж ты шалунья,
Хорошо хоть не колдунья!
Ведь от вредности такой
Пострадал бы лес родной».
Тут болотная хозяйка
Раскричалась, словно галка:
«Ах ты, гадкий бес неверный,
У тебя характер скверный!
Ты злодейству изменяешь,
А ещё меня ругаешь!
Мы должны весь свет пугать,
Ты ж бросаешься спасать.
За добро я накажу,
И всё ведьмам расскажу.
Вот тогда уж пожалеешь,
Что о смертных ты радеешь!»
Трижды свистнула она,
Ведьму злую позвала,
Нашептала ей на ухо.
Рассердилася старуха:
«Ты, коварный глупый бес,
Опозорил на весь лес!
Вздумал слабых защищать?
Будут сучья лишь трещать!
Вдруг проснулся сердца жар?
Так туши лесной пожар!»
И она прочла заклятье,
Вмиг огонь открыл объятья,
Сухостой стал пожирать,
Ближе к лесу подступать.
Бес в затылке почесал
И задумчиво сказал:
«Погоди, сестра, сердиться,
Топь пожара не боится.
Ведь кикиморе-то что?
Ей, конечно, всё равно.
Нам же нужен лес большой,
Да чтоб был с живой душой.
Не то люди набегут,
Нас молитвой изведут».
Ведьма пламя потушила,
Только думать погодила.
Ведь чтоб в деле разобраться,
Надо в топи задержаться.
У неё ж спина болит,
Ревматизм спешить велит.
(Часик в сырости пробудешь,
Так согнёт, что рад не будешь).
Она топнула ногой,
Покачала головой,
Развернулась для полёта
И разбег взяла для взлёта.
Над болотом сделав круг,
Прокричала: «Бес, мой друг,
Ты уж сам здесь разберись,
Хоть ругайся, хоть дерись,
Но покой наш береги,
Лес родимый стереги!»
И исчезла меж ветвей,
Жар готовить для костей.
Вот кикимора уж злилась!
С пораженьем не смирилась,
Завертелась, заметалась,
В топь ушла – не попрощалась!
Бес бельчонка успокоил,
На плече его устроил
И пошёл искать дупло
С рыжей мамочкой его.
Там друзья посовещались
И придумать попытались,
Как кикимору не злить,
Её с бесом помирить.
И кулик, в глуши что жил,
Свою помощь предложил.
Ради мира он радел —
На болото полетел.
Там средь кочек, мха обжился
И с кикиморой сдружился.
Он скучать ей не даёт,
Она деток стережёт.
Так настал в лесу покой
До истории другой.