Во всяком размышлении лучше, добиваясь большей ясности, как бы потоптаться на месте, чем ради одного только продвижения бежать от одной неясности к другой.
Хайдеггер. «Гераклит»
Вводная часть
Любой пришедшей нам на ум идеей мы вправе гордиться. Но есть идеи, которыми мы могли бы гордиться вдвойне. Это идеи, мимо которых проходят поколения в течение достаточно длительного времени. В противоположность ребенку, затаившемуся при игре в прятки, и с нетерпением ждущему, чтобы его как можно дольше не обнаружили, эти идеи долго ждут, когда же наступит то время, когда их, наконец-то, обнаружат. Но судьба многих идей складывается таким образом, что, глядя со стороны, можно подумать, что «игра» закончена и о существовании этих идей давно забыли: то есть забыли саму память о том, что эти идеи имеются в наличии. В то время как на самом деле они присутствуют рядом с нами, принимают самое непосредственное и деятельное участие в нашей жизни, но находятся при этом как бы за кисейным занавесом своей самоочевидности.
Именно к категории таких идей относится идея самой Идеи как комплекса взаимосвязанных сущих, одним из которых (сущих) является внове образуемое искомое сущее. Предназначение которого состоит в том, чтобы посредством него – в опредмеченной его форме, то есть в форме подручного средства – можно было исполнять новый род деятельности по производству новой Продукции необходимой соци-уму. Такими же идеями, идеями за кисейным занавесом, не так давно были и идея всемирного тяготения, и идея бессознательного, и идея наследственности свойств видообразований живой материи. Ведь под воздействием самой сути этих идей мы находились и находимся с незапамятных времен. И есть еще много – наверное, бесчисленное количество – таких идей, которые давно уже бродят вокруг нас, с которыми мы бок о бок живем, услугами которых постоянно пользуемся и которые с нетерпением ждут собственного открытия. Но мы пока что ничего не знаем не только об их сути, но и даже об их существовании.
1. Что такое идея? Известное и неизвестное
Итак, зададимся вопросом: «Что такое идея?». Для этого сначала разберемся в том, какое знание об идее у нас уже имеется. Это, с одной стороны. А с другой стороны, нам бы хотелось выделить именно то, о чем мы имеем еще достаточно смутное представление, и о чем нам следовало бы узнать гораздо больше того, что мы знаем.
Рассмотрение вопроса «Что такое идея?» позволит нам – к концу текста данного раздела – приобрести вполне четкое знание о том, о чем ранее мы мало задумывались, а потому и упустили из виду. А именно: во-первых, о том, как возникает идея и каким образом раскрывается ее смысл; во-вторых, о том, каков структурно-функциональный состав идеи, то есть, из каких элементов она состоит и какую функцию выполняет каждый из них; в-третьих, о том, какие обстоятельства вынуждают нас к созданию идеи; и в-четвертых, о том, какие последствия влечет за собой создание идеи и раскрытие ее смысла, иначе говоря, в чем смысл создания идеи?
Все это даст нам возможность увидеть бытие с совсем неожиданной для нас точки зрения, с той точки зрения, с которой на бытие попытался посмотреть еще Гераклит. Но дальнейшее – после Платона – отсутствие интереса философии к раскрытию структуры и смысла идеи привело не только к искажению понятия идеи, но и, как мне представляется, к извращению тесно с ним связанного понятия бытия, как возникновения новизны в процессе продуктивного мышления посредством генерирования новых идей. Ведь эти два понятия – мышление и бытие – связаны между собой нерасторжимыми узами, что было замечено уже Парменидом.
«Ибо мыслить – то же, что быть…»>1, (фр. 3).
«То же самое – мысль и то, о чем мысль возникает,
Ибо без бытия, о котором ее изрекают,
Мысли тебе не найти. Ибо нет и не будет другого
Сверх бытия ничего», (фр. 8, 34-37). (Там же, с. 297).
Правда, смысл данного текста тяготеет к бытию, как к чему-то уже существующему, а не возникающему. С нашей же точки зрения бытие есть возникновение новизны. И обеспечено оно может быть единственным фактором – возникновением идеи.
И если уж мы в некоторой (предварительной) степени зафиксировали присутственный, – а не «возникновенческий» – характер бытия у одного из зачинателей философии, Парменида, то ничто не мешает нам сразу же обратить внимание на то, что и Хайдеггер в этом вопросе в начальный период своего творчества, по сути дела, недалеко ушел от Парменида. А потому, если сформулировать принципиальное отличие взгляда на бытие Хайдеггера времен написания «Бытия и времени» от ниже изложенного мною взгляда на этот же вопрос, то, забегая далеко вперед, можно сказать следующее: Хайдеггер находит бытие, углубляясь в повседневное существование всего существующего, я же нахожу его в противоположной стороне. А именно: в оригинальности и единственности возникновения того нового, что предшествует повседневному существованию и что, в конце концов, формирует эту повседневность. И об этом самым подробным образом мы будем говорить ниже и в подразделе 7.9, когда речь у нас будет идти о двух типах подручных вещей Хайдеггера, которые могут быть восприняты человеком то ли в своем наличном виде, то ли в виде «обещающих» вещей.
И здесь, в самом начале, следует обратить внимание на один весьма существенный момент. Почему-то мы ни малейшим образом не задумываемся над тем, что все человеком внове созданное появилось в результате его уникальной способности генерировать идеи. Последнее воспринимается нами как нечто само собой разумеющееся и малодостойное хотя бы какого-то особого внимания. Но на самом-то деле, не будь этой самой таинственной способности, не было бы ни человека разумного, ни человеческого сообщества, ни цивилизации на Земле. А были бы прайды враждующих между собой – за свою территорию и пищевые ресурсы – примато-звероподобных сообществ, охраняющих и помечающих места своего пребывания. (Вот нечто подобное нас ожидает, если мы окончательно потеряем интерес к искусству, а вслед за этим из нашей жизни улетучится и нравственность. И к этому мы не столько постепенно, сколько ускоренными темпами уже продвигаемся, независимо от того, замечаем ли мы этот процесс или не хотим замечать). А ведь когда-то эта способность появилась у человека! Но когда именно она появилась – сколько тысячелетий назад? Каким образом она вдруг (!) – и вдруг ли (!) – возникла и распространилась по всему Земному шару? Вот в чем вопрос, на который пока что никто не дал ответа. Более того, эти вопросы даже еще не поставлены.
Так что как когда-то была «забыта» подсмотренная в Природе искорка возгорания – как бы из ничего – огня, та искорка, которая привела к всеобщему пользованию этой уникальной привилегией, точно также была «забыта» внедренная самой Природой в наш мозг, в наш геном, искорка творить идеи (как бы из ничего). Но ведь этой искорки, возгоревшейся в способность создавать новизну самого разнообразного вида, когда-то не было, и когда-то она самым
