Глава 1 - [Возвращение изгнанника]
[Яррэ]
День выдался – не бей лежачего. Не то, чтобы меня это сильно удивляло – вовсе нет. Таких дней на моей памяти было бесконечно много, но привыкнуть как-то все равно не получалось.
Сложно быть ходячим недоразумением. Еще сложней быть ходячим недоразумением среди моего народа. С людьми, пожалуй, было бы проще. Во всяком случае, мне всегда так казалось, но случая не было проверить – мы же эльфы, нам нечего делать среди людей. Мы высокомудрые, прекрасные, загадочные, беспредельно благие и далее по списку. Уж не знаю, кто тот список составлял, но от скромности он точно не умер. Не удивлюсь, если и по сей день этот гений жив-живехонек. Измеряет, поди, длину ушей соотечественников и всем надоедает своими рассказами о превосходстве эльфийской расы над другими. Но боги бы с ним. Что до меня, то моя личная трагедия заключалась в том, что я всему этому перечню не соответствовала ни на медяк. Насчет мудрости – другим судить, но в остальном… тяжелый случай и последствия тоже тяжелые. И не сказать, что я все специально портила. Просто так получалось… Отсутствие гармонии в душе сказывалось почти на всем, что я делала.
Вот и в этот день случился очередной кризис. Ллин, староста нашего поселения, приехал и привез представителя торговой гильдии. Завертевшись с делами, я совсем об этом забыла, зато хорошо помнила, что накануне меня просили добыть пару зайцев для рагу. Сказано-сделано. С добычей в руках подошла к ясеню, в ветвях которого скрывался дом нашего старосты. Но лезть по крутой лестнице в жилище мне категорически не захотелось, поэтому я бросила добычу в окно, памятуя о том, что там, рядом, находится стол.
Одного только не учла – в этот момент в прихожей Ллин прощался со своим гостем. Пришлось срочно уносить ноги – человек, как выяснилось, крови боялся. Теперь несколько дней или даже недель домой лучше было не возвращаться. Меня и так-то еле терпели, а после каждой ошибки неизменно поднимался хай, в котором содержались все мыслимые и немыслимые угрозы от «я направлю письмо твоему отцу» до «ты у меня все деревья в лесу поливать будешь вручную».
Это меня не пугало, разумеется. Все равно ничего они не сделают. Отец меня сюда отправил, чтоб я держалась подальше от Хартамласа и своих проблем. И Ллин со товарищи уже лет тридцать меня здесь терпели, потому что советнику владыки отказать сложно. С другой стороны, им грех был жаловаться. Я свое проживание здесь отрабатывала с лихвой – охотилась, рыбу ловила. Не могу сказать, что снабжала свежей дичью все поселение, но жизнь им в немалой степени облегчала.
Вот с другими талантами у меня не сложилось. Шить не научилась. В лучшем случае получались мешки для хранения гороха, да и то, если повезет. А в худшем... То, что я сотворила напоследок, привело мою учительницу в шоковое состояние. Решила на праздник сделать отцу вышивку на рукаве парадной рубашки. В результате на свет появилось изображение раздавленного червяка в агонии и с тараканом на макушке. А ведь планировался красивый цветок…
Позже честно пыталась постигнуть таинства резьбы по дереву (получилось не хуже, чем у жуков-короедов, но и не лучше), танцев (берегите ноги!), пения (сойдет, но менестрелем мне не быть), готовки (неплохо, все живы остались), стихосложения (ужас и страх) и рисования (червяки – это наше все!).
Когда отец отправил меня сюда, в провинцию, я и охотиться не умела. Моим учителем стал Элан – один из лучших местных охотников, на обучение к которому я и попала. Сам он, правда, не горел особым желанием получать подарок в виде меня, любимой, но пришлось. Потому как если кто-то из эльфийской молодежи хочет чему-то поучиться, то не выполнить просьбу нельзя. А тут еще и письмо моего отца почти равносильное приказу. Вот и осталась. Охотник из меня получился – серединка на половинку, но вполне сойдет. Спустя несколько лет Элан от нас уехал, оставив мне свой дом в пользование и должность охотника в придачу. И никто теперь не докажет, что им руководствовала жажда перемены места жительства, а не желание от меня избавиться…
Сбежав из поселения, я, как обычно, перебралась к своему озеру. Здесь у меня был обустроенный шалаш с запасом продовольствия – моя загородная резиденция, если так можно выразиться. Настроение было отвратительное. Оставив вещи в шалаше, взяла свирель и пошла на берег.
Выжать из инструмента звуки, соответствующие ясному солнечному дню, не получилось. К счастью, кроме зверей и лесовиков меня никто услышать не мог, а их моей музыкой уже давно было не испугать – привыкли – не первый концерт!
Чьи-то шаги за спиной заставили меня прекратить ритуальное мучительство свирели и подвигли на попытку срочно спрятаться в ближайшей укромной ложбинке. Вряд ли Ллин настолько разозлился, чтобы последовать за мной в такую даль. Да он и не топает так. Просто возник бы ниоткуда, схватил за шкирку и устроил разнос.
Я прислушалась. Странные шаги, как будто шел кто-то очень тяжелый. При этом, судя по звукам, его постоянно заносило то влево, то вправо. Подтянула лук к себе. Кто бы это ни был, а он точно был не из наших. Слух у меня прекрасный, а звяканье доспеха ни с чем не перепутать. Я застыла, попросив лес прикрыть меня от чужих глаз.
Шаги медленно приближались, между деревьями блеснул металл и вскоре на берег из леса в буквальном смысле выпал... в стельку пьяный человек. Какая радость в летний день пьянствовать в доспехе – вопрос отдельный. Такой же вопрос: какой... мазохист будет натягивать на себя тяжелые железки, напиваться и топать по лесу, рядом с которым нет и не планируется никаких боевых действий? А если учесть, что это – эльфийский лес и до ближайшего людского поселения несколько дней пути… Любопытненько... Я осторожно выглянула из укрытия, после чего опять спряталась и сжалась, молясь, чтобы меня не заметили – в руке незнакомец держал окровавленный меч! Однако чужак, похоже, был пьян совсем в стельку – не удержался на ногах, свалился на землю и встать уже не пытался. Подождав еще какое-то время, решила, что теперь можно тихонько вылезти из убежища. Осторожно подошла к лежащему на траве телу, потопталась вокруг, краешком сапожка ткнула его в бок – никакой реакции.
Рядом с правой рукой незнакомца лежал меч. Я с вожделением уставилась на оружие. Меня всегда привлекало не то, что полагается любить девушкам. К примеру, всегда хотела научиться фехтовать. Но, увы, несмотря на мою дружбу с несколькими королевскими гвардейцами, дальше боевой стойки и пары несложных движений продвинуться не удалось. Узнав про эти занятия, отец на целый месяц посадил меня под домашний арест. Гвардейцам строго настрого было запрещено со мной общаться, а вскоре ко мне еще и надсмотрщика… то есть камеристку приставили.
