Монография посвящена концептуализации социокультурного процесса символизации успеха, под которым понимается совокупность социальных практик мотивации целеполагания деятельности индивида, групп и масс общества символическими формами.
Если рассматривать символы успеха в качестве культурных детерминант деятельности, как предложил Р. Мертон в 1930-х гг., то вполне очевидно, что их функционирование в обществе связано с фундаментальными функциями культуры как «системы исторически развивающихся надбиологических программ жизнедеятельности общества»1. Методологическую трудность представляет тот факт, что ценностную динамику символов успеха в культуре в качестве социокультурного процесса до последнего времени никто не рассматривал, хотя предпосылки к постановке проблемы его изучения есть. В этой связи крайне важно рассмотреть социокультурный процесс символизации успеха на хорошо известном эмпирическом материале, в качестве которого взяты фильмы мирового проката, вошедшие в десятку лидеров кассовых сборов последнего времени.
По мнению большинства искусствоведов и теоретиков, кинематограф остается ведущим, наиболее распространенным видом искусства на протяжении XX–XXI вв. Если вслед за Р. Коллингвудом понимать искусство как образное осмысление действительности, его процесс и итог, получающий выражение в произведениях, то символизацию успеха в кинематографе можно считать одной из наиболее распространенных практик репрезентации культурных детерминант деятельности посредством образного осмысления действительности. Анализ этого процесса на примере современного популярного кинематографа раскрывает механизмы функционирования одного из элементов системы программ совместной жизнедеятельности, определенного сегмента современной культуры, ограниченного пределами кинокоммуникации. Кинематограф не только отражает, но и во многом обуславливает коренные изменения культуры XX в. Нет оснований полагать, что его влияние уменьшается в ближайшее время. Следовательно, современный кинематограф остается одной из важнейших областей культурной жизни, исследование которой позволяет расширять научные представления о закономерностях происходящих в культуре изменений.
Интенсивное развитие информационно-коммуникационных технологий в конце XX в. привело к тому, что в пространство личностной культуры одновременно транслируются ценностные комплексы традиционных культур разных народов мира и экспансивных глобальных новообразований наднациональной природы (массовых, элитарных, корпоративных, фендомных и пр.). Кинематограф в новых условиях лишь упрочил свои позиции ведущего ретранслятора ценностных комплексов. Особые социоформирующие качества кинематографа были отмечены как его пионерами (Л. Деллюк, А. Довженко, Ч. Чаплин, С. Эйзенштейн и др.), учеными (Б. Балаш В. А. Готвальд, Е. М. Самуйленко и др.), так и идеологами культурных революций еще в начале XX в. В 1980 гг. известный социолог Г. Тернер обратил внимание, что «добиться контроля над повседневной репрезентацией мира для нации – значит приобрести крепкую власть над представлением индивидов о себе и друг о друге»2, имея в виду угрозу целостности и связности понимания индивидом мира под прессингом инокультурного господства над кинокоммуникацией. В этой связи поиск способов релевантного измерения тенденций развития современной культуры путем маркирования в кинематографе культурных детерминант деятельности, какими являются символы успеха, представляется актуальной теоретической и научно-практической проблемой, решение которой расширяет прогностический потенциал культуры.
Отдельные аспекты сущности и процессуального бытования символов достаточно глубоко проработаны в областях семантики, семиотики, психологии и социологии культуры, что позволяет экстраполировать накопленный опыт в плоскость изучения социокультурного процесса символизации успеха.
Категория успеха в отечественный межпредметный научный и философский дискурс проникает в 1980 гг., что связано, прежде всего, с парадигмальным разворотом от идеологической замкнутости отечественного знания к методологической интеграции с мировым опытом. Межкультурная интеграция 1990 гг. обусловила поток зарубежной популярной литературы о личностном успехе, «околонаучных» руководств по саморазвитию личности (Б. Гейтс, Д. Карнеги, В. Каппони, Т. Новак, С. Н. Паркинсон, Дж. Дж. Фокс и др.), что подчеркивает значимость категории успеха в культуре повседневности. По мысли С. С. Степанова подобная литература сформировала отдельное направление поп-психологии, требующее осмысления и критики3. В отечественной психологии проблематика успеха изучается с конца 1980 гг. В. А. Авериным, В. К. Гербачевским, П. Т. Долговым, М. Л. Кубышкиной, О. Г. Мельниченко, P. C. Немовым, А. Б. Орловым, И. М. Палей и др. в аспектах психологии личности, мотивации к достижению успеха, личностной профессиональной самореализации и т. д.
Психологический подход акцентирует внимание на том, что субъектом успеха выступает индивид, хотя его успешность обуславливается как сформированными субъективными качествами, так и интерсубъективными условиями социальной среды – культурными детерминантами поведения.
Инициированная в 1990 гг. НИИ прикладной этики Тюменского нефтегазового университета (В. И. Бакштановский, Ю. В. Согомонов, В. А. Чурилов и др.) широкая гуманитарная экспертиза «Доктрины успеха», в рамках которой была предложена либеральная этическая модель успеха, вызвала бурный отклик научного сообщества (Г. Э. Бурбулис, Г. Д. Гачев, А. А. Гусейнов, Г. Г. Дилигенский, А. А. Кара-Мурза, В. А. Малахов, В. В. Радаев, А. В. Рубцов, А. Ю. Согомонов, А. С. Ципко, И. Б. Чубайс и др.). В рамках дискуссии осмыслены коллективистские принципы социального успеха советской эпохи, определены отдельные универсальные характеристики феномена, проанализированы «общецивилизационные» его аспекты и особенности в контексте российской культуры.
Обозначенное в дискуссии диалектическое противоречие персонального успеха индивида и коллективного успеха общества обусловило и постановку проблемы предлагаемого читателю исследования культурных детерминант успеха этих двух порядков (коллективного и персонального).
В предметной области отечественной теории и истории культуры процесс символизации успеха непосредственно затронут в исследованиях Н. В. Розенберг, Т. В. Букиной, О. В. Михайловой, В. А. Каюкова в плане формализации концепта «успех» и оценки его социокультурного значения; в раскрытии агональных аспектов европейской экономической культуры феномен успеха и его культурные характеристики получили отражение в исследовании М. А. Акимкиной; в контексте феномена корпоративной культуры категория успеха исследуется Т. Н. Персиковой, Л. А. Пичугиной и др.; в аспекте ценностных ориентаций молодежи российского мегаполиса касается феномена успеха Ф. А. Колбунов, в плане популярности сценических искусств – И. С. Блинкова.
