При моем приближении поднялся Крамар, в прошлом чемпион в каких-то спортах, массивный, но все еще быстрый и точный в движениях, начальник охраны президента, то есть моей охраны. Или охраны меня. Я кивнул, он снова сел и застыл, стараясь не привлекать внимания. Однако я ощутил острый взгляд, которым пронзил насквозь так, что на пару секунд я ощутил себя шагающим скелетом, затем Крамар изволил нарастить мне мясо, шкуру, одежду, лишь тогда взгляд потух, не обнаружив ничего такого, что могло бы служить оружием.
Он охранял трех предыдущих президентов, и хотя каждый начинал с того, что отстранял его и ставил «верного» человека, оказывалось, что этот верный, ошалев от обилия возможностей, начинает собственную игру. Приходилось срочно вызывать профессионала. Крамар не смотрел на меня, как на хрупкую китайскую вазу, способную рассыпаться от малейшего толчка, но старался исключить все возможности, когда череп мне может разнести пуля, а в желудок попасть яд. Да и вообще он уже знает все о моем здоровье, психическом состоянии, и если бы, скажем, хлопок в ладоши мог вогнать меня в инфаркт или в инсульт, то еще при входе в Кремль всем бы связывали руки.
Окна плотно зашторены, но яркое утреннее солнце просвечивает их, как папиросную бумагу. Зимой в это время еще глухая ночь, а сейчас только восемь утра, а солнце чуть ли не в зените, воздух прогрет, напоен зноем, даже мощные кондишены могут только охладить воздух, но не убрать ощущение знойного лета.
Я окинул взглядом Малый кабинет, сдержанно улыбнулся. Людмила, моя супруга, не полагаясь на свой вкус, вызвала пару лучших дизайнеров, в очередной раз кое-что подправила в интерьере, так полагается, комильфо, каждый президент привносит свое. Кабинет остался старинным, императорским, даже царским, но свет красиво и функционально падает со всего потолка, не разбиваясь на отдельные лампы, новый писк в освещении, на столе специально сконструированный для президента ноутбук с расширенными возможностями, экраны на стене напротив скрыты панелями из дорогого мореного дуба, уникальная мебель прошлых монархов, словом, шикарнее кабинета нет даже у арабских шейхов, но мне все это по фигу, я точно так же мог бы работать и в своей двухкомнатной квартирке в Южном Бутово.
Сам кабинет, кабинет президента, на мой неизбалованный вкус, великоват, не привыкну, как не привык за первый срок, а сейчас за спиной половина второго, даже больше. Через полгода либо на покой… во всяком случае, так отвечаю корреспондентам, из которых две трети – разведчики из-за бугров, либо все-таки на кафедру, куда по-прежнему тянет, где могу развернуться, вынести на обсуждение новые идеи.
Хотя, конечно, в кабинете не только удобно принимать важных гостей для разговора с глазу на глаз, но и собирать узкий круг сторонников. Правда, для этих случаев есть целая система залов: от крохотных до просто гигантских.
Я опустился в кресло за рабочим столом, массивным, внушительным. Сиденье услужливо приняло задницу, в спину мягко уперлось именно в тех местах, где позвоночник изгибается, где плечам комфортно, даже затылок ложится на мягкий и упругий подзатыльник или как его там. Понятно, что спинка неспроста выше головы, так издавна вожди, князья, цари и короли защищались от бросаемых в спину ножей и дротиков, а теперь и от снайперских пуль. Под мягкой обивкой листы особо прочного материала, чуть ли не танковая броня, в ящике стола – заряженный пистолет, что, конечно, смешно, и так все входы и выходы перекрывает сотня суперпрофессионалов особой команды по охране президента. Да плюс металлодетекторы, через них проходят все без исключения, еще – скрытые и явные видеокамеры, стальные двери, что по сигналу тревоги перекроют все помещения, комар не выскользнет…
Большие красивые окна, такой прекрасный вид на спокойный мирный Кремль, эти окна можно прошибить только выстрелом в упор из мощного танкового орудия. Да и сам Кремль не такой уж и мирный с точки зрения среднего полуинтеллигента, если учесть, что нашпигован скрытыми телекамерами, а среди слоняющихся туристов две трети сотрудники секретных служб, причем треть охраняет президента и его кабинет, а остальные ломают головы, как эту треть обойти.
Неслышно вошел Карашахин, эдакая кабинетная крыса, человек, идеально подогнанный средой обитания к жизни в ареале политики. Серый, сгорбленный, некрасивый и всем своим видом убеждающий всех, что он никому не соперник, ему не нужно даже то, что останется после победителей, так что берите всех бабс, все пряники, жрите всю траву, а я тут в уголке посижу и даже ноги подожму, когда зубатые пасти окажутся близко.
Это руководитель моей канцелярии, тихий и всегда старающийся быть незаметным член моей команды. Мне достался от предыдущего президента, а тот получил от предшественника. Карашахин безупречно знает свое дело, всегда все помнит и ничего не забывает, работу организовал идеально, своего мнения не имеет, во всяком случае, разумно придерживает, словно шпион какой, любое распоряжение выполняет четко и в срок, а если невыполнимо, то аргументированно говорит сразу, почему это, простите и еще раз простите, невозможно.
Весь в сером и сам серый, с короткой бесцветной русой бородкой, серыми из-за седины волосами, он наклонился над моим левым плечом, не страшась, что поплюю, знает мою нерелигиозность, произнес серо и серым голосом серые слова:
– Я запросил дополнительные данные. В любой момент вам предоставят любую справку, специалисты дежурят у пультов.
– Добро, – сказал я.
Он задержался на миг, но я ничего не добавил, и удалился так же тихо, как и возник. Я с натугой встал, спина уже взмокла, сбросил пиджак и повесил на спинку кресла. Легкий, сшитый удачно, по фигуре, все-таки тяготит и чуточку раздражает, напоминая о пришедших из глубины веков ритуалах. Конец мая жаркий, душный, со всех сторон снова о всемирном потеплении, но поди ж ты, не выйдешь на улицу голым, хотя, когда за окном тридцать два по Цельсию, на костюм даже смотреть противно.
В комнату вошла Ксения, пышные волосы забраны в задиристо приподнятый кверху хвост, распушенный, как у скунса, деловое платье с высоким вырезом, улыбнулась, голос прозвучал почему-то печально:
– Ну что, господин президент, налюбовались?
– Чем? – спросил я.
– Ну, обновкой…
– Ах да, – сказал я, – конечно, конечно… Не забудьте напомнить, чтобы я поблагодарил супругу за проявленную заботу.
– Текст написать? – поинтересовалась она с милым ехидством.
Я смолчал, тихо любуясь ее стильным современным обликом, который невозможно представить не то что в древние века или в Средневековье, но даже десяток лет тому. Очень милое лицо с добрыми серыми глазами, сильно вывернутые наружу губы, что придают лицу сексуальный и вместе с тем беззащитный вид, крупногрудая и с широким задом при муравьиной талии, однако выглядит не секс-бомбой, а домашней такой и покладистой, для которой уют в доме превыше всех иных утех. И хотя умом понимаю, что у нее звание не ниже полковника, но предпочитаю воспринимать именно как милую секретаршу Ксюшу. Что для меня полковники и даже маршалы, когда я – президент России, что значит ко всему еще и главнокомандующий?
