Трое детей спускались по пожарной лестнице старого серого особняка. Они двигались бесшумно и ловко. Лестница эта была их старым другом. Они знали наизусть каждое пятно ржавчины на черном металле, шершавое на ощупь и оставляющее на руках кислый запах. Окно второго этажа, через которое они выбрались на свободу, находилось высоко над землей, но ни один из них не боялся высоты. Наконец троица достигла земли. Они незаметно прошмыгнули вдоль стены, мимо окон, принадлежащих кабинету мистера Фокса. Знакомой тропинкой они дошли до пруда и ступили на мостик. Дух пруда высунулся из-под кроны плакучей ивы и плеснул водой Беатрис на ноги. Дряхлые туфли мгновенно промокли насквозь, но Беатрис стиснула зубы и промолчала. Она отлично знала: любой ответ на свои шуточки вредное создание принимает за согласие поиграть. А у нее не было никакого желания тратить на него свое время. Ее и ее спутников ждали более важные дела. Дух обиженно фыркнул и исчез среди дрожащих листьев.
Троица добралась до забора. Беатрис и Даррел отодвинули доску, скрывающую дыру в заборе, и троица оказалась на свободе. Они бросились бежать по пыльной дороге в сторону города. Когда они отошли довольно далеко от приюта, Даррел остановился и вытащил из кармана жилета часы с причудливым узором на эмалевый крышке и обрывком серебряной цепочки. Он открыл их, сунул под нос Беатрис и уставился на нее с безмолвным укором.
– И на что ты на этот раз злишься? – устало спросила Беатрис.
Даррел тряхнул часами:
– Мы отстали от первоначального расчета на две минуты тридцать секунд, – отчеканил он. – Все из-за вас с Элен. Вы опоздали. Когда же вы наконец поймете, что побег – дело сложное. Рано или поздно из-за такого отношения нас засnукают!
– Все-таки иногда ты бываешь таким занудой, – вздохнула Беатрис и взяла малышку Элен за руку.
Сестры развернулись и продолжили путь. Даррел устремился за ними. Ему с его быстрым размашистым шагом ничего не стоило их догнать. Какое-то время они шли молча. Элен с интересом поглядывала то на Беатрис, то на Даррела.
– И все же в следующий раз, постарайтесь успеть, – сказал Даррел.
– Постараемся, – кивнула Беатрис. – Сам бы попробовал улизнуть из спальни девочек и не попасться мисс Кларксон.
– Ха! Только посмотрите на наших нежных принцесс. Самим из башни не выбраться, мимо дракона не пройти. Так и быть, в следующий раз я возьму на себя роль прекрасного рыцаря и лично выведу вас оттуда.
Воображение Элен тут же нарисовало соответствующую картину. Вот бесстрашный Даррел в сверкающих доспехах и с верными часами врывается в неприступную башню, где его встречает толстый огнедышащий дракон с пучком седых волос и в очках. Даррел останавливает стрелки часов, и время замирает. Когда секунды начинают идти вновь, дракон уже повержен, а Даррел на руках выносит принцессу Беатрис из башни. И тут же получает от нее подзатыльник, потому что пока он ее нес, они успели в очередной раз поругаться.
«Не складывается история», – грустно заключила Элен и решила подумать о чем-нибудь другом.
– Только посмотрите на этого героя! – не осталась в долгу Беатрис. – Тебе напомнить, что план побега вообще-то придумали мы? И мы неплохо его исполняли задолго до того, как встретились с тобой. Так что, если бы не нежные принцессы, ты бы так и скучал целыми сутками в приюте, рыцарь.
– Или придумал бы план побега получше, – возразил Даррел.
– Ну вот и придумай, – пожала плечами Беатрис.
– Договорились. Завтра у нас будет новый план.
Элен кинула на Даррела заинтересованный взгляд. Зная этого упорного юношу, и правда ведь придумает.
Тем временем они подошли к городу.
Флурхан-бале расположился по обе стороны реки Нава, и ее бесчисленные рукава пронизывали город, как кровеносные сосуды. Дома были каменные, в один или два этажа, обязательно с маленькими садиками или хотя бы с цветочными горшками на карнизах. Стены некоторых из них были опутаны сетями веселого вьюнка с розово-фиолетовыми цветами или покрыты слоями мрачного вечнозеленого плюща.
Было лето, погода стояла теплая и солнечная. Троица шла по улицам древнего города Флурхан-бале, мимо бесконечных магазинчиков и лавок, шли и смотрели, как свет играет на прозрачном полотне витрин.
Они направлялись к миссис Смит, вдове кузнеца Смита, которая жила на Птичьей улице, за Синим мостом. Почему улица звалась Птичья, а мост – Синим, хотя и был зеленым, не знал никто. Беатрис и Даррел задавались этим вопросом каждый раз, когда шли по Синему мосту, и иногда веселья ради начинали соревноваться, кто выдумает более забавную версию происхождения этих названий. Впрочем, сложение забавных историй вряд ли можно было назвать их призванием. Слишком уж грустные у них получались сюжеты.
Они миновали Синий мост и прошли мимо Храма Святой Хелен. Круглый серый храм с колоннадой и упирающимся в самые облака шпилем считался главной достопримечательностью Флурхан-бале. Беатрис очень любила проходить мимо него и еще больше любила бывать внутри – воспитанников приюта водили туда каждую осень, на праздник Саунь. Там внутри все было отделано деревом и пахло дубом и ясенем. Стены украшала резьба, изображающая цветы и листья, воронов и оленей. В восточной части храма резьба резко обрывалась, уступая место росписи. Нарисованные густыми, жирными мазками картины изображали путешествие Святой Хелен, которая, как гласили сказания, по поручению Создателя обошла весь мир и каждому животному и насекомому, каждому дереву и цветку, каждому небесному телу и водоему – иными словами, каждому творению Создателя – назвала его божественное имя. Первыми ей встретились Олень и Ворон, которые решили сопровождать ее. Еще в этой истории был как-то замешан Боярышник, но Беатрис уже не помнила, как именно, – она знала только, что он тоже связан со Святой Хелен и именно поэтому на Саунь залы храма украшаются ветками боярышника в толстых глиняных горшках. Наверное, странно было, что Беатрис так любила это место, ведь она не верила в Создателя, что сотворил мир, и живет в каждой, даже самой маленькой его частице, являясь иногда в обличии шепота листьев, или плывущих по небу облаков, или плачущих птиц. Она верила в силы, что движут миром, которые описал Уильям Гласский, алхимик, живший в самые далекие времена, еще при Джоне Освободителе. Упрощенный пересказ его сочинения «В поисках Белой Дамы» хранился в библиотеке Старого Особняка, и Беатрис читала и перечитывала его, пока не выучила наизусть. В отличие от единого и понятного Создателя, который, как считалось, требует от людей только соблюдения вполне определенных правил и щедро награждает за это, силы, с которыми сталкивалась Беатрис, воплощались в многочисленных, капризных и крайне непредсказуемых духах. Впрочем, Беатрис, скорее, чувствовала это глубоко внутри, чем ясно осознавала. Она редко задумывалась об устройстве мира, ее больше волновали вопросы менее возвышенные, зато имеющие практическое значение. Но несмотря ни на что Беатрис любила Храм Святой Хелен. От его могучей и дышащей умиротворением фигуры веяло покоем и светом, а сама Святая Хелен казалась знакомой и родной. Уильям Гласский предполагал, что образ Святой Хелен на самом деле пришел из тьмы древних веков, из времен, когда люди еще не уверовали в Создателя, и поэтому сохранил черты не то духа, не то мага, не то обоих сразу. Может, именно эти черты в ней и манили Беатрис. А может, дело было вовсе и не в них – об этом Беатрис тоже не задумывалась.
