Смотрю на чаинки.
Кружатся в таинственном танце – плавно, медленно, спокойно.
Вспоминается ночник из детства – светящийся цилиндр с плавающими внутри блёстками. Спокойно и сладко было засыпать, глядя на сверкающие частички.
Чай – спокойствие.
Сделала глоток и почувствовала аромат кипрея.
Мысленно вернулась в солнечное лето: тёплый тихий вечер с яркими розовыми свечками иван-чая у картофельного поля.
Мохнатый шмель грузно садится на веточку, а на нежных цветах резвые пчёлки неустанно собирают пыльцу. Любуюсь на них и отхожу тихонечко. Рядом слышу заботливый папин голос: «Не ходи туда. Трава высокая. Сейчас сам веток наломаю».
Чай – забота.
Совсем чуть-чуть осталось терпкой заварки, как в тот вечер, когда допивали чай малюсенькими глоточками, стараясь растянуть время, когда можно ещё немного побыть вместе в тишине, не разговаривая словами, но понимая друг друга душой.
Всего лишь чай…
Для кого-то просто напиток, а для меня целая жизнь.
***
Письма. Бумажные, настоящие, живые.
Они ушли в прошлое. Сейчас мы за секунду можем отослать электронное письмо в другой часовой пояс, в другую страну, на другой материк. И это прекрасно. Но, к сожалению, не сохраняются эти письма в конвертах, нельзя их открыть, почувствовать запах, увидеть пожелтевшую страничку и такой дорогой почерк.
Достаю письмо. Твоё письмо. Всматриваюсь в округлые крупные буквы. Знаю его наизусть и снова читаю. Тебя уже нет здесь, на Земле, а письмо, написанное тобой, у меня в руках. Твои слова, твои мысли остались здесь. Частичка тебя в этих письмах осталась жить.
А помнишь, как всё начиналось? Ты всегда знал мои душевные потребности. Видел их лучше меня.
Вслух произнести важные слова всегда было трудно. Любила молчать. Любила слушать твой голос. Ты не настаивал на вопросах, не торопил с ответом. Просто в один вечер тихо произнёс:
– Знаешь, не всё можно сказать по телефону, – задумался на секунду и продолжил: – Да и не всё можно сказать вслух. Попробуй написать. Волнует тебя что-то, тревожит, радует – запиши, расскажи всё, как будто мы рядом. А я потом всё прочту и услышу.
Начала писать. Ты оказался прав, бумаге можно рассказать гораздо больше, чем человеку. Много писала – разговаривала с тобой. Многое не отправляла, оставляла при себе.
И знаешь, твой совет до сих пор со мной. В трудные, волнительные или радостные моменты беру блокнот, пишу. Всегда становится легче. Иногда перечитываю. Бывает, встречаются занятные мысли. Решила вот в книгу их собрать. Знаю, ты был бы рад, покачал бы одобрительно головой и задумчиво улыбнулся. Слышу твой голос: «Всё у тебя получится, Оленька, я с тобой».
Есть у меня зелёный блокнот, куда я записываю маленькие радости, которые случаются за день. Пишу я в этот блокнот поздним вечером, поэтому спать ложусь всегда в хорошем настроении.
А недавно встретила статью, в которой рассказывалось о любопытном эксперименте: одной группе людей дали задание записывать все приятные события дня, а другой – все неудачи, которые произошли в этот день. В результате с каждым днём пунктов в каждом из списков становилось всё больше.
Стало интересно. Заглянула в свой блокнот. И правда, начинала с пяти радостей, а сегодня уже тринадцать!
Только нам выбирать, в какой группе мы окажемся и какие пункты будут прибавляться.
Я выбираю радости.
***
Как у Брэдбери – хочется собрать этот день в прозрачную баночку с зелёной каёмочкой, чтобы открыть её тёмным зимним вечером и вдохнуть летний воздух, яркое солнце, аромат полевых цветов и запах свежих ягод.
***
Чем пахнет земляника?
Земляника пахнет летом: ярким солнцем, тёплым ветром, облаками, отражёнными в реке.
Пахнет детством.
Пахнет счастьем.
***
Веточку для папы, веточку для мамы…
Самые первые воспоминания: мы в деревне у бабушки и всей семьёй идём за ягодами.
Ходили за земляникой, малиной, черникой, брусникой, клюквой. Брали с собой ведёрочки, иногда аж десятилитровые, чтобы набрать не только для себя, но и как бабушка учила: «про тётю Таню» или про «тётю Наташу», «про всех родных и знакомых».
Вставали рано и одевались по-особому – по лесному! Надевали куртки, чтобы комары не кусали, платки на голову. А на ноги – резиновые сапоги: мало ли, змея встретится – так не ужалит.
Хотя дедушка говорил, что змея первая не тронет, если человек сам её не обидит. Поэтому шли осторожно, под ноги смотрели во все глаза.
Веточки берёзовые срывали и весело от комаров отмахивались.
А воду с собой не брали. Прямо из речки пили. И до чего вкусно было! А сейчас кто из нас рискнул бы из реки напиться?
До сих пор, собирая ягоды, думаю, для кого они. Вспоминаю этого человека. И в ведёрко рука сама кладёт самую красивую, крупную и спелую ягодку – на радость и здоровье. А когда оно заполняется, то начинаю собирать веточки, чтобы порадовать того, кто остался дома. Чтобы и ему принести частичку летнего леса. На радость.
Сейчас понимаю, что лес воспитывал.
Когда собирали чернику по одной ягоде – учились усидчивости. Ведёрко набирали полное – учились упорству. Из леса шли несколько километров по жаре с тяжёлыми ягодами – учились выносливости.
И как же здорово было вернуться домой, вручить маме ягодный букет, полюбоваться её радостью! А вечером сесть на крылечке и под тихий неспешный разговор перебирать чернику. А потом с чумазыми руками и измазанным ягодами лицом весело бежать в жарко натопленную баню. Вот это и есть СЧАСТЬЕ.
Сегодня же настала моя очередь рассказать сыну, что обязательно надо собрать земляничный букетик, чтобы принести бабушке частичку летнего поля с нашей любовью.
***
У деревянного прилавка одиноко сидела старенькая бабушка в беленьком платочке с выцветшими голубыми незабудками. Плечи её были устало опущены.
Перед ней стояли два пластиковых стакана спелой лесной земляники.
Подошла красивая женщина. Наверное, спросила о цене. Но дама ушла, а стаканчики так и остались на месте.
– Сколько земляника стоит? – поинтересовалась я.
– Триста рублей, – грустно-обречённо ответила старушка, видимо, уже не надеясь найти покупателей.
– Хорошо. Можно нам стаканчик? – ответила я, доставая кошелёк.
Бабушка оживилась и принялась с горестью рассказывать о том, как нелегко было собирать землянику, которая вся куда-то подевалась в высокой траве. Старушка извинялась за высокую цену таким трудом доставшихся ягод.
Я слушала и думала о том, что для варенья, возможно, и дороговато, но сколько стоит кропотливый труд старенький бабушки, которая на изнуряющей жаре, среди высокой травы и назойливых мошек, на коленях и вниз головой собирала по одной ягодке драгоценную россыпь лесной земляники?
