© Федор Иванов, 2017
ISBN 978-5-4483-6643-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Когда я был маленьким, я очень любил внимательно рассматривать разные предметы. Если кто-нибудь из моих близких терял что-нибудь по дороге, я находил эту потерянную вещь.
Однажды я нашел ключи от дома, потом очки от солнца, потом еще что-то. А уж сколько грибов находил, когда папа и мама брали меня в лес, и не счесть!. Мама называла мои глаза буравчиками, потому что они были острые, как буравчики, и зоркие.
Вот теперь, когда я вырос, почему-то так не получается. Давно уже ничего не нахожу…. Теряю, это да! Вот терять я умею. Многое просто не замечаю, даже если гляжу в упор. То ли глаза не те, то ли не так интересно глядеть, как раньше, то ли времени нет (у нас, взрослых, всегда время виновато, это оно виновато, конечно, что мы всегда и везде торопимся и нигде не успеваем).
Итак, я привык подолгу смотреть на людей, вещи, деревья, кусты и небо. И все мне казалось живым, а значит, важным, значительным, интересным. Да, к тому же, я, маленький, никуда особенно не торопился. И поэтому везде успевал.
Среди всех прочих вещей, я особенно любил старую коробку для рукоделия с неровными мягкими мятыми краями.
Чего только не хранилось в этом волшебном месте! Нитки, иголки, мотки разноцветной шерсти, наперстки (их было так много, что я надевал их на все десять пальцев своих озорных конечностей и гордо сидел на стуле, чувствуя себя совершенно загадочным и очень значительным существом).
Еще в коробке хранились бархатные тряпочки, складные метры, и все такое цветное, и у каждой вещи свой неповторимый запах и (только по секрету!) свой незабываемый вкус, потому что если запах мне нравился, я не мог удержаться, чтобы хоть раз не куснуть новую вещь.
А еще в коробке среди всех этих чудес жил человечек, сшитый из разных лоскутков и обрезков ткани. Его сшили когда-то очень давно, я тогда еще и не родился вовсе.
Его живот служил подушкой для иголок. Вы же понимаете, как важно внимательно следить за каждой иголкой, обязательно втыкать ее после шитья во что-нибудь мягкое, чтобы иголка не потерялась.
А то быть беде: еще вонзится куда-нибудь, либо палец уколет, и последствия могут быть самыми серьезными.
Про спящую царевну читали, наверно? Вот-вот! То-то и оно! Заснешь вот так лет на сто и проспишь все самое интересное. И так-то спим мы бесстыдно много и бестолково!
Как же я хотел срочно вырасти! Будущее светило мне, как солнце сквозь туман! Звало!
Нет! Уж лучше иголки на место класть!
Я вырастаю из детской одежды
Я быстро рос, у меня появлялись другие интересы, я все реже заглядывал в коробку для шитья.
Как-то незаметно для самого себя я стал взрослым. Сбылась моя детская мечта: я вырос большим. Все маленькие мечтают поскорей вырасти и стать большими. Некоторые большие, правда, тоже мечтают, только наоборот: они хотят снова стать маленькими. Но, говорят, что это гораздо труднее, и получается не у всех…
Итак, я вырос, стал большим и сильным, высоким и умным (справедливости ради вынужден уточнить, что в мой ум верю один только я).
Люди, знавшие меня, когда я был еще ребенком, мои родственники и знакомые, утверждают, что я с тех пор основательно и, видимо, необратимо поглупел.
Говорят, что маленьким, я был серьезнее, рассудительнее. И глаза у меня тогда были умные, не то, что сейчас.
И характер был лучше, и надежды я подавал… Прямо на подносе, понимаете ли! Вот вам триста граммов надежд!
Сейчас уже не подаю.
Все и ждать уже давно перестали.
(Ох, уж эти надежды! Иногда даже досадно.
И непонятно! Это именно нас любят?
Или все-таки надежды, которые мы подаем?)
Но я отвлекся: Все-таки рассказываю я вам не о себе, а о другом. О Человечке.
Итак, перестав заглядывать в коробку, я постепенно забыл о нем. Меня увлекли новые интересные дела, мне было совершенно некогда рассматривать каких-то там тряпичных людей в старой коробке с мятыми краями. Надо хорошо учиться, окончить институт, потом много работать. Зарабатывать. Стать мастером своего дела. Так я и жил, довольный собой и миром.
Я снова замечаю Человечка
Но однажды все изменилось. Все изменилось в одно прекрасное воскресенье, весной, кажется, в марте, когда вовсю таял снег, было пасмурно, и за окном нежно каркали влюбленные вороны.
Я встал на табуретку и заглянул на гардероб. Что-то я искал там, книгу или словарь, не помню уже (книг в доме много, и я складываю их в самых неожиданных местах, и иногда они падают мне прямо на голову, когда я не совсем готов к такому обрушиванию событий).
На гардеробе я нашел ту самую коробку и увидел того самого человечка. Он грустно сидел, опершись спиной о мягкий клубок шерсти, а из живота у него торчало много-много иголок… Больших, маленьких…
Тогда я словно бы впервые его заметил, точно вдруг открылись в первый раз мои глаза.
Весь он был передо мной, этот человечек, как на картинке: его толстые ножки, непослушные короткие ручки, огромный живот. И иголки в животе…
Как же больно и обидно должно было жить ему, терпеливцу, страдальцу, забытому мной!
Я бережно взял человечка в руки, вынул из него иголки, все-все, до единой, и воткнул их во что-то неживое, чего было не жаль, может быть, в клубок шерсти или в кусок ткани, точно не помню уже…
Я посадил человечка обратно в коробку, поставил коробку на место и с тех пор больше уже никогда не забывал о нем.
Я переживал. Мне было стыдно. Мне и сейчас стыдно, когда я пишу эти строки.
Я понимаю, что виноват. Столько лет я ел, пил, спал в двух шагах от него, жил и радовался жизни. И не замечал, не желал замечать его, Человечка с иголками в животе, Человечка, которому было больно.
Я всю свою жизнь, всего себя передумал заново. Я уже не казался себе таким хорошим, каким мнил себя раньше.
Мало родиться нормальным, с руками и ногами, таким, как задумано природой для человека. Нет. То, что хороший, ты доказываешь каждый день, каждый миг.
И не кому-то: воспитателям, учителям, товарищам по работе, а самому себе, своей совести, прежде всего.
Я решил жить по-другому, никуда не спешить, все замечать, на все выпады жизни отвечать разумно, меньше мечтать, а больше делать сейчас, сегодня, там, где мне выпало находиться.
Вы никогда не наблюдали за бездельниками? Не знаете, почему у них всегда такой глупый вид? Даже если они в костюмах от…, в платьях за…, на них драгоценности из…
Сути дела это не меняет. И чем больше лодырям хочется доказать важность и неповторимость своей персоны, чем больше щек они надувают, тем смешнее выглядят!
Единственный способ не быть дураком и не походить на дурака, это заняться делом, при условии, конечно, что дело, которым вы занялись, не дурацкое!
