Вступительное слово: многие тысячелетия мечтало человечество о Золотом веке. Ликуйте, люди: он начинается, но начало будет трудным.
Человечество пережило две антропогенные производственные революции. В процессе первой человек от животного способа добывания пищи путём собирательства и охоты перешёл к земледелию и скотоводству. Во второй антропогенной научно-технической революции он освоил, помимо естественной водной, ветровой и мускульной энергии, энергию тепловую, добываемую в устройствах, сжигающих топливо. Сейчас человечество стоит на пороге третьей антропогенной производственной революции – создаются инструменты, облегчающие умственную деятельность человека. Человечество стоит на пороге глобальной компьютеризации и роботизации, изменится характер и умственной, и физической деятельности.
Параллельно с антропогенными производственными революциями шла эволюция человеческого общества.
Пока человечество вело естественный животный образ жизни собирательства и охоты, для людей одного стада люди другого стада являлись только конкурентами во владении лучшими охотничьими и плодовыми угодьями. В смертельной борьбе пленных не брали, потому что пленный своим трудом мог прокормить только себя, единственной пользой от пленного могло быть лишь людоедство. Это был ещё доисторический человек, но его очаги застала историческая наука, занимающаяся антропологическим изучением диких племён. В попытке понять окружающий мир в первобытном обществе зародилась наука в виде зачатков религии.
Первая антропогенная производственная революция, в которой человек освоил земледелие и скотоводство, позволила ему при хорошо организованном труде производить больше продовольствия, чем нужно для жизни, и пленных стало выгодно не убивать, а превращать в рабов. На земле воцарилось рабство, детально описанное в появившихся письменных документах. Появился торговый обмен излишками продуктов. Появились организаторы труда и обмена, стало развиваться измерение. Религиозные фантазии об устройстве мира стали дополняться измерениями, и на их основе начала развиваться наука.
На основе науки были созданы машины для производства товаров. Для обслуживания машин не надо было содержать постоянного раба, появилась необходимость нанимать рабочих на время работы, и свершился очередной эволюционный передел общества. Рабы стали свободными наёмными работниками. Наступил капитализм.
С наступлением третьей технологической революции компьютеризации и роботизации на основе кибернетики преобладающим становится умственный труд, производительность труда которого позволяет экономике функционировать при меньшем населения, что повышает жизненный уровень. Наступает очередная социальная антропогенная революция: человечество от стихийного биологического воспроизведения переходит к сознательному планированию семьи.
Так всего на одной странице можно описать историю человечества, а человека?
А ЧелоВек как был стадным животным, подчиняющимся вожаку, так за все доисторические и исторические века им и является. Но, как свидетельствует история, человек как личность всё это время пытается выйти из этого стадного состояния. 2,5 тысячи лет тому назад была осуществлена попытка выйти из стадного состояния в сообщество индивидуумов. Была организована демократическая модель управления взаимоотношениями между людьми, в которой демос (народ) управлял (осуществлял кратию – управление) самим собой. Это была поразительная демократия – демократия, существовавшая одновременно с рабством. Демосом были только свободные люди, рабы не считались людьми, их число у рабовладельца было мерой его богатства. Но стадный зверь в нём – в свободном человеке – победил. На выборах, подкупая плебс, победу одерживал богатый рабовладелец, и демократия пала – в борьбе за существование каждый стремился в стаде иметь превосходство над другими членами стада не только в богатстве, но и во власти, то есть стать вожаком стаи.
Сильные захватили власть в стаде и стали вождями, князьями, королями, царями, а чтобы сплотить вокруг себя под своей властью единоплеменников, ставили народ в строй и направляли на войну против другого народа. В таком состоянии прожило человечество, непрерывно ведя войны, почти две тысячи лет.
Для большинства населения войны были бедствием, и ЧелоВек, как биологический объект, в борьбе за сохранение вида непрерывно вёл поиск оптимальной формы управления государством. Формально этот поиск завершился в ХХ веке представлением о том, что государственное устройство должно быть демократическим, руководители которого избираются всеобщим тайным голосованием. И перед руководителями возник новый вопрос: а какими принципами должны они руководствоваться в своей внутренней политике? Как в управлении должны и могут соотноситься живущие в народе религия и национальный вопрос?
В поисках решения этого вопроса прогрессивная часть человечества, стремящаяся к освобождению ЧелоВек (а) от психологии стадного животного, стала проповедовать – а в некоторых государствах, где они пришли к власти, и осуществлять – принципы управления на основе представления, что религия – это частное дело ЧелоВек (а), интимная составляющая его бытия, и государство должно быть отделено от Церкви. Что достоинства человека не зависят от его национальности, что все люди равны в своих правах, независимо от происхождения и религиозности, и что поэтому способом управления должна быть демократия на основе всеобщего избирательного права. Эти принципы формулируются триадой: секуляризация, интернационализм, демократия.
Однако патологически властолюбивые правители, декларативно озвучивая приверженность всеобщему избирательному праву, стали проводить поддерживаемую народом политику ненависти к иноверцам, национализма и единомыслия, которую можно сформулировать триадой: единоверие, патриотизм, авторитаризм.
Это была перефразированная на современный лад триада Уварова: «Православие, народность, самодержавие». И, надо сказать, государства с таким миропониманием оказываются жизнеспособными и порой добиваются успеха, в то время как последовательно демократические государства, не имеющие признанного вождя, раздираются внутренней межпартийной борьбой. В той связи среди политических и общественных деятелей, считающих себя прогрессивными демократами, появилось течение мысли, что совершенна ли демократия, когда любой наглый тунеядец и бездельник может своим голосом решить судьбу государства, голосуя за не менее наглого, стремящегося к власти популиста.
