Глава 1
«Сейчас нам подарят надежду, а потом мы снова окажемся в пучине бремского океана».
Лазурное небо выкрашивалось в серый цвет из-за ядовитого дыма, на землю проливалась невинная кровь. Вся деревня полыхала красочным огнём и долго не утихала. Повсюду слышались женские крики и детский плач, но их крики резко прерывались и навечно утихали. Жителями деревни являлись женщины, девушки и дети. Их ярко-красные волосы сливались с цветом огня. Попытки сбежать и молить помилования составлял нулевой процент. Оставшихся женщин лет тридцати и молодых девушек хватали в плен, связывая крепкой верёвкой в тугой узел.
Двенадцатилетний мальчик зрел своими глазами как в его дом ворвались незнакомцы в чёрной мантии, на его глазах схватили родную мать. Женщина вскрикнула от боли и пыталась сопротивляться, но это было бесполезно.
Лим лишь услышал брошенный напоследок слова матери: «Убегай!».
Он бы давно бросился в бега не оглядываясь назад и бежал только вперёд, но Лима сковал страх и странное чувство. Кто знал, что он в последний раз видит маму.
Незнакомые мужчины в чёрных мантиях и плащах с церковным значком, и с золотыми крестиками, держали крепко за волосы женщину и насильно потащили к большому костру; из сучков, древесины, веток и соломы.
Мальчик пытался спасти свою мать, потянув одного из мужчин за подол мантии, который держал грубо женщину, но незнакомец ударил по лицу.
Беззащитный Уилтен упал на сырую землю и измазался в грязи. С испуганными до чёртиков глазами наблюдал, как его близкий человек стоит привязанным к деревянному столбу.
Сердце колотилось, а внутри материнский голос как звон колокола говорил только одно; «Убегай!»
Помимо матери Лима, вокруг были и другие девушки и женщины. Они громко кричали, сильно дёргались привязанными и плакали на взвыв. Также кроме него были и другие дети этих несчастных дам. Они с горькими слезами наблюдали за этой картиной и кричали: «Сестра!», «Я хочу к маме!», «Отпустите мою маму!!».
Этот день стал самым последним для маленького Лима. День когда он потерял всё ㅡ это место которое стало убежищем, родную мать и всех этих знакомых людей.
«Убегай!», «Убегай!», «Убегай!».
Мужчина с золотыми швами на воротнике, и в длинном чёрном мантии с крестом на шее, подошёл к огромному костру и стал читать молитву:
ㅡ Наконец мы очистим этот мир ㅡ от этой нечисти. Нечисти исходящих от этих девиц. Их волосы как и они сами ㅡ прокляты. Я Отец Грегори желаю обрести вечный покой этим блудницам. ㅡ с этими словами незнакомый священник кивнул в сторону.
Высокий незнакомый мужчина поднёс факел к костру и тот сразу же вспыхнул. Перед глазами Лима вырос огонь. Пламя огромного костра взвилось к небу. Он не отводил взгляд от матери, что обратилась в пламя. Её кожа опались и покрылась жёлтыми волдырями. В глазах застыл немой ужас и пустые глаза. Волосы загорелись и слились с огнём. Адские крики и вой был слышен по всему округу. Все неистово кричали от боли. Их сожгли заживо. Боль невыносимая и это отражалось на их лицах. Ужас охватил всех детей. Они застыли на месте и слёзы непрерывно текли с их щёк. Плач Уилтена слился с плачем маленьких беззащитных детей.
Кто-то грубо поднял за локоть Лима и посадил в повозку. Он был слишком сломлен и легко поддался. Он лишь видел, как других детей сажали на старые повозки.
Костёр продолжал гореть, но горел уже с обугленными телами и костями. Остаться здесь в глуши рядом с множествами сожжёнными телами ㅡ это значит накликать беду. Блуждать без еды и воды несколько дней, пока не свалишься на землю без сил, и не умрёшь от истощения.
Четырёхколёсный транспорт тронулся, а Лим в последний раз лицезрел тело матери, точнее всё, что от неё осталось. Её обгоревшее лицо, которое растаяло как воск и обугленное тело.
Что теперь с ними будет? Никто не знает; убьют, продадут, распотрошат. Лиму было всё равно. Он не мог ничего сделать. Лучше бы его бросили там, рядом с костром у сгоревших тел, которые стали жертвами нападки церкви или же лучше бросили в сам костёр. Лим достал из под хлопчатой рубашки маленький серебряный медальон ㅡ единственная вещь подаренной матерью. Последняя частичка, что осталась от родной мамы.
Он устало взглянул на детей. Они были напуганы и дрожали, практически все младше него. Он знал нескольких из них. Как никак они жили в одной деревне, который был скрыт от чужих глаз.
Тогда как последователи «гибели» смогли вычислить их? Лим сидел на грязных досках и приложил ладонь к щеке ㅡ она жгуче болела.
Прошёл час или два, а может и больше, он уже сбился со счёта. Повозка остановилась и послышались чужие шаги, вперемешку с мужским голосом. За простыней незнакомцы беседовали о чём-то, но Лим не мог расслышать.
«Убью», ㅡ он был уже готов, а мысли так и норовили вырваться наружу.
Он рискнёт своей жизнью и наброситься на одного из них. Сделает, что угодно, но главное ㅡ сбежать.
Когда он глаза проследил за движением приближающей тени, то был готов подскочить с места. Но он мгновенно остановился, когда за шатром простыни показалась молодая девушка. Она была с ног до головы покрыта чёрной тканью. Она выглядела не пугающе и вызывала слегка доверие. Дети подняли свои маленькие головы и не могли отвести взгляда с незнакомой девушки.
Она приблизилась ближе к деревянной повозке и улыбнулась.
ㅡ Новые сироты пожаловали.
Один за одним из всех повозок достали детей и поставили с парой. Лим стоял рядом с девочкой, чья мать тоже пала жертвой в том проклятом огне. Её звали ㅡ Дании.
Девочка с веснушками и рыжими косичками стояла рядом с ним в ободранном и грязном платьице. Она подняла свои большие глаза на Лима и не отводила с него взгляд. Её голубые глаза словно нашли средство защиты в глазах того. Девочка прижалась к Лиму взяв его под локоть. Все дети стояли перед большим зданием.
Каждая плита неровно выложена, окна огромные и в хорошем состоянии, но окна на чердаке наглухо забиты гвоздями. С крыши словно лиана висели длинные листья, а над входом висела вывеска ㅡ «Детский приют Святого Лорена».
Дети стояли молча и боялись пошевелиться, с них не спускали взгляд незнакомые мужчины. Из приюта вышла женщина высокого роста. На ней была такая же одежда, как и на той молодой девушке. Выглядела она старше из-за очков на переносице. Взгляды всех детей устремились на неё. Незнакомая женщина начала вести беседу с главой, который именно он дал приказ сжечь.
Если католическая церковь составляла единую полагающую себя «церковью», обладающей всей полнотой средств спасения. То для Лима оно было не «спасением», а ㅡ настоящим адом.
Лим выжег в памяти навсегда этот момент. Он запомнил в лицо этого священника, он смотрел свирепо на незнакомого мужчину и стиснув зубы прошептал:
