– Мира! Быстро домой! Сейчас промокнешь! – кричала мне бабушка, в то время как я стояла на крыльце и наслаждалась дождём.
Я закрыла глаза, подняла голову, чтобы капли падали мне на лицо. Для полуторагодовалого ребёнка стоять под дождём – одно из интереснейших развлечений, в этом есть своё особое очарование. Хотя и сейчас для меня это занятие осталось любимым. В детстве мне казалось, что капли дождя, падающие с неба, – некое благословение. Я слышала шаги бабушки, которая направлялась ко мне, но продолжала стоять на месте.
– Вся намокла! Посмотри на себя! Что мне с тобой делать? – бабушка взяла меня на руки и отнесла домой. Посадив меня в кресло, она пошла за сухой одеждой, а я в это время опять маленькими неуклюжими шагами потопала на улицу. Дождь скоро закончится, мне надо успеть. Вдруг завтра будет ясная погода?
– Мира! Опять ты убежала! А ну иди сюда! – звала меня бабушка и бежала ко мне. Дождь закончился, к моему сожалению, я пошла к ней навстречу.
Какая у меня красивая бабушка! Я до сих пор помню её стройную фигуру, длинные волосы, уложенные в пучок, глаза, в которых было столько мудрости и доброты. В детстве я надеялась, что когда вырасту, буду на неё похожа. Когда она подошла ко мне, я улыбнулась ей, но не для того, чтобы она не ругала меня, а потому что очень её любила. Надо сказать, что она никогда меня не ругала. У этой женщины было ангельское терпение по отношению ко всем и безгранично доброе сердце.
– Мира, Мира… Ты заболеть хочешь? – произнесла она уставшим голосом, и повела меня в дом, где переодела и налила теплый чай.
На следующий день я выбежала из дома на крыльцо из-за странных звуков. Все жители деревни вышли из своих домов, они суетно стремились куда-то, а я стояла и смотрела на небо. Тогда впервые я увидела вертолёты. Они кружили низко над землёй. Меня переполняло чувство радости, казалось, что к нам летят люди с подарками. Такое глупое предположение могло прийти в голову только ребёнку, чья душа ещё чиста и не знакома со злом в мире. Я стояла на пороге, прикрывая лицо от лучей Солнца, и пыталась рассмотреть полёты в небе. Я не могла понять, куда так все спешат, когда в небе такая красота! Не помню, сколько я так стояла заворожённая, но моё времяпровождение прервал голос бабушки, она меня звала, громко крича. Я повернула голову и увидела, что она бежит в мою сторону. В её глазах стоял дикий страх, она быстро подбежала ко мне, взяла на руки и, продолжая бежать, направилась в сторону дома. Я не могла понять, почему ей страшно, но чувствовала, как быстро бьётся ее сердце. Она звала дедушку и разговаривала с ним на другом языке, который я не понимала. Её страх быстро передался мне, но я не заплакала. Бабушка бегала со мной на руках по дому, она собирала украшения и документы. Вскоре появился взволнованный дедушка, они бурно обсуждали что-то. На улице стали раздаваться громкие звуки. Как потом я узнала, это были выстрелы и крики людей. Бабушка выпустила меня из рук, присела на корточки и сказала дрожащим голосом:
– Мира, стой здесь! Не смей никуда уходить! На улице опасность!
Я, честно, как солдат, выполняющий приказание, стояла неподвижно некоторое время. Затем раздались слишком громкие звуки с улицы, я вздрогнула и от страха выбежала на улицу. Так как бабушка с дедушкой были поглощены собиранием вещей, они были уверены, что я стою на том же месте, где меня оставили, поэтому они не заметили моего ухода. Я вышла на крыльцо и увидела, как взволнованные люди бежали с вещами, кто-то укладывал вещи в машину. В воздухе нависла паника и ужас, которую я не могла понять. Я стояла, как вкопанная, и не могла пошевелиться. Что происходит? Куда все бегут? Затем я увидела драку, в которой один мужчина воткнул нож в глаз другому. От страха я побежала вперёд. Полуторагодовалый ребёнок не способен бегать быстро, он вообще не способен на бег, – это больше похоже на перебежки, поэтому я быстро устала. Вскоре я увидела большое дерево и спряталась за него. Не помню, как долго я простояла возле него. Когда тебе полтора года, и ты ещё не знаешь, что такое война, то происходящее вокруг кажется игрой в прятки, ты прячешься, не зная от чего, при этом страх неизвестности сопоставим с одним желанием: бежать, не важно куда, главное бежать. Моё сердце бешено билось. Есть такой страх, природу которого не понимаешь, он окутывает тебя с головы до ног, лишая сил пошевелиться.
– Миииира! Ты где? Миииира! – я от страха не могла выдавить хоть какой-то звук. Чем громче и отчетливее был голос бабушки, тем сильнее на глаза наворачивались слёзы, и наконец, ей в помощь, я смогла заплакать. На этот плач она сумела меня найти. – Вот ты где! Я сказала не уходить никуда! Почему не слушаешь меня? – её голос и руки дрожали, она осмотрела меня всю, взяла на руки и побежала, по дороге проверяя, не ранена ли я.
Темнота, сырость и холод. Мы вчетвером сидим в тёмном помещении. Бабушка держит меня на руках и просит молчать. Моя тётя держит моего брата и прикладывает палец к его губам, давая понять, что сейчас всем нужно сидеть как можно тише. Мой брат старше меня и поэтому он понимал всё происходящее. Я же младше и со мной сложнее. Спустя лишь двадцать лет я узнала, что тогда мы прятались в конюшне, просидев там двое суток. Также спустя двадцать лет я узнала, что мои бабушка с дедушкой отдали золотые украшения пилоту вертолёта, чтобы меня увезли с места войны. Они думали, что не выживут, и хотели спасти меня. Таким образом, меня одну нелегально перевезли с одной страны в другую. Уже в Армении меня забрала моя вторая тётя. А бабушка с дедушкой, тётей и братом остались в Азербайджане.
Это был май 1989 года, начало войны в Нагорном Карабахе и очередная моя жизнь.
