Здравствуйте. Это снова я, Максим Горский.
Помните, я рассказывал вам про постояльца, который исчез, оставив горстку пепла и странные ценные бумаги?
Он вернулся. Он позвонил. И снова захотел снять у меня квартиру. Ту же, что снимал раньше. Предложил встретиться и поговорить. Мол, он все объяснит.
Мы встретились, и он все объяснил. Он выложил все карты на стол.
Его звали Энрико, и он был демон. Настоящий, истинный демон, который, как он сам выразился, «вышел из первичного бульона на заре времен и обмыл ноги в самом первом, еще пустом и безжизненном океане Терры». Он работал в «Черной цитадели» – компании, зарегистрированной и расположенной в Аду. В том самом Аду. Компания занималась скупкой душ, насаждением ужаса и продвижением грехов. Болела, по его словам, «маркетингом, откатами и кумовством».
Энрико рассказал многое. Кто такие демиурги и как они следят за соблюдением законов баланса. Про множественные браны, из которых состоит Мироздание. Зачем демонам души. Как Свет мешает Тьме развернуться, а Тьма сдерживает Свет. Что Дьявол спутан по рукам и ногами трудовыми соглашениями. Кто такие Джек Риппертонг, «эта дура Синтия» и Технициус. Сколько стоят картины Босха в Аду. Как его достала «Черная цитадель». Как он ушел из «Черной цитадели» в «Ацтеко афтерлайф», конкурирующую компанию. Как его достали сотрудники и начальники в «Ацтеко». Как его бесил некий Валера. Как он и его коллега, некто Норберт, устроили аферу, едва не угробив и «Ацтеко», и «Цитадель». Как они купили себе планету на нейтральной территории. Как Дьявол заставил их вернуться в «Черную цитадель», ибо в Ад с Терры пришла настоящая беда.
Энрико нужна была квартира в Киеве: «сами понимаете, Максим, снимать квартиру лучше у проверенных арендодателей». Я, несмотря на свалившееся на голову богатство, так и не продал свою старую квартиру на Троещине (просто поленился, если честно), и это очень обрадовало Энрико. Маленькая, тесная, неказистая – неважно, это не беда, это как раз то, что нужно. У него был мизерный бюджет и политика непривлечения лишнего внимания. Квартира нужна исключительно для установки телепортера, ретранслятора и какого-то морфингатора. А также для того, чтобы время от времени давать отдых «этому вредному и хрупкому человеческому телу».
Энрико попросил приглядывать за квартирой, когда он будет в командировках (а он теперь отвечал за всю Украину). В качестве оплаты он предложил полный иммунитет – после подписания договора аренды ни один демон не имел права «пытаться купить вашу душу, а также запугивать, обманывать и соблазнять вас, Максим, чтобы вы уступили душу бесплатно без вашего на то желания». И этот запрет действовал во всем Мироздании. «Максим, пока вы сами, исключительно по вашей инициативе, не выразите желание расстаться с душой, мы не имеем права даже смотреть в вашу сторону. Табу. Полное. Абсолютное. До самой вашей смерти. Потом, конечно, после подведения баланса будет понятно, куда вы проследуете – к нам или к Свет. Но это будет определяться исключительно на основании ваших самостоятельных поступков. До того момента вы для нас как потенциальный ресурс просто не существуете».
Почему я поверил? Потому что я хотел поверить. Потому что я всегда подозревал, что за тем, что мы видим в окружающем нас мире, скрывается что-то большее, что-то глубокое. Я всегда хотел видеть волшебство в мире и тайну за его пределами. А еще потому, что мне в тот момент было скучно. Вот просто адски скучно.
Я согласился.
Почему бы и нет. Пусть снимает квартиру. Если кто-то из моих сограждан согласен продать душу за материальные блага, временную власть или сомнительную славу – пусть. Я не страдал иллюзиями по поводу рода человеческого, поэтому моральные вопросы меня не беспокоили. Какие-нибудь демоны, духи или черти будут всегда, потому что на них всегда есть спрос.
А еще у меня появилась одна идея.
Максим Горский
Киев, май 2017 года
Энрико поставил чемодан на пол, посмотрел на царящий вокруг беспорядок и нахмурился:
– Норберт, почему ты голый? Почему на твоей голове эта штука? И где материк?
Норберт постучал когтем по древнему водолазному шлему, провел ладонью по груди, развел лапы в стороны, затем поднял указательный палец и назидательным тоном произнес:
– Бунубу боам оамум пуаня. Гыр гыр.
Из-за шлема голос Норберта звучал глухо.
– Норберт, я не знаю этот шифр. Сними этот чан с головы, я тебя не понимаю. Кстати, почему ты дымишься?
Норберт, кряхтя и ворча, стянул с себя шлем. Повалили клубы сладковатого дыма. Счастливо улыбаясь, Норберт помахал руками, кашлянул (изо рта вырвалось и растаяло в воздухе зеленое облачко) и упал.
– Нор, ты в порядке?
Нор кивнул.
– Просто захотелось в снегу полежать. Я закаляюсь, Энрико. Нужно заботиться о здоровье. Пусть тело и временное, но нельзя же его совсем запускать. Сейчас я оботрусь снегом…
– Нор, ты в комнате.
Норберт огляделся по сторонам.
– Cazzata! Правда в комнате. Не дошел.
– Куда не дошел, укурыш?
Норберт приподнялся на локте. Пошатываясь, сел на пол.
– Да на улицу. Закаляться.
– Норберт, я только что с пранолета. Я был снаружи. Там сейчас лето.
Норберт задумался. Промолчал. Нерешительно икнул.
– Нор, где материк?
Норберт удивленно поднял брови.
– Какой материк?
– Тот, который был на юг отсюда. Не очень большой, но все-таки наш.
Норберт нахмурился. Потом поднял на Энрико глаза, исполненные надежды:
– А он там точно был?
– Точно. Мы покупали планету с четырьмя материками. Сейчас их три. Я увидел это в иллюминатор челнока. Одного не хватает. Четыре было. Три осталось. Одного нет. Между прочим, материка, на котором я живу. Жил. Где он?
Норберт пожевал губы. Нахмурился. Выдохнул еще одно облачко и ткнул в него когтем:
– Ай, еще три осталось. Выбирай любой.
– Норберт. С тобой невозможно разговаривать. Приведи себя хоть в какой-то порядок. Сделай себя трезвым, или я сделаю твои внутренние органы внешними.
Норберт кивнул. Встал, повернулся к испещренной вмятинами стене, наклонил голову, разогнался и изо всей силы врезался в штукатурку. Потом довольно хихикнул, в пыли и клубах дыма сполз вниз и замер. Энрико сел в кресло, закинул ногу на ногу и взял со столика журнал. Через полчаса, услышав слабые шорохи, поднял голову.
– Ну что? Можешь нормально говорить?
Норберт чихнул штукатуркой, потряс головой и встал.
– А я и так нормально говорил.
– Ну да, ну да. Конечно. Накинь на себя что-нибудь, чудовище.
Норберт, покачиваясь и оставляя за собой крохотные облачка дыма, подошел к вешалке, схватил плащ и закутался в него. Затем прошлепал ко второму креслу и прямо, не сгибая ноги в коленях, упал.
– Нор, а затем ты ходил голый и в шлеме?
