Владимир Березин - Чернила февраля. Тверские-Ямские

Чернила февраля. Тверские-Ямские
Название: Чернила февраля. Тверские-Ямские
Автор:
Жанр: Современная русская литература
Серия: Москва: место встречи
ISBN: Нет данных
Год: 2016
О чем книга "Чернила февраля. Тверские-Ямские"

«…На моем доме было множество мемориальных досок – от клоуна Карандаша до авиационных конструкторов. На моем подъезде висит теперь доска поэту Шпаликову. Его я не помню, зато помню издательство „Детская литература“, что занимало всё пространство внизу, а в новые времена сжималось, как шагреневая кожа, пока наконец не растаяло совсем…»

Бесплатно читать онлайн Чернила февраля. Тверские-Ямские


Сверху Москва похожа на древесный спил. Это известно.

Годовые кольца улиц неплотно прилегают друг к другу, и во все стороны расходятся трещинки магистралей. Площадь Маяковского – как раз на северо-западном луче, точка в конце прямой строки Тверской улицы. Я родился на улице Горького – в той ее части, что зажата между площадью Маяковского и Белорусским вокзалом.

Дом стоял серым броненосцем, вокруг были корабли рангом пониже, жестяные катера гаражей – маленькие арки, подъезды, огромная вентиляционная труба метрополитена с теплой воздушной струей из подземной вентиляции, помойка, а там чахлые деревца, впереди, в просвете – дом. И еще какой! Крейсер желтого кирпича с ломаным фасадом, чужой и холодный.

На моем доме было множество мемориальных досок – от клоуна Карандаша до авиационных конструкторов. На моем подъезде висит теперь доска поэту Шпаликову. Его я не помню, зато помню издательство «Детская литература», что занимало всё пространство внизу, а в новые времена сжималось, как шагреневая кожа, пока наконец не растаяло совсем.

Дом строился на фундаменте церкви Василия Неокесарийского, от которой остались лишь название улицы рядом и подвалы, наполненные трухой, в которых девочкой играла моя мать.

С одной стороны от улицы Горького – Тверские-Ямские, с другой – Брестские. Я довольно долго был уверен, что очертания белого дома с башенками, маячившие в конце улицы, – это и есть Брест.

Даже первые уроки географии не смогли поколебать этой уверенности.

Брестским был и вокзал.

Тут страдали герои Пастернака в баррикадные дни: «Дом был одноэтажный, недалеко от угла Тверской. Чувствовалась близость Брестской железной дороги. Рядом начинались ее владения, казенные квартиры служащих, паровозные депо и склады». «Это были самые ужасные места Москвы, лихачи и притоны, целые улицы, отданные разврату, трущобы погибших со зданий».

Рядом Бронная, Патриаршие, Булгаков.

В Москве существует немного мест для встреч, как и в Ленинграде. Можно встречаться у метро «Краснопресненская», около рабочего с гранатой.

Еще хорошо стоять около уцелевших газетных стендов в конце Гоголевского бульвара, театрального киоска внутри станции метро «Парк культуры». Отъезжая в Крым, необходимо выехать на эскалаторе к сухому «фонтану» на станции «Курская». Никакой он не фонтан, ну да это не важно.

Летом в Москве хорошо встречаться на Патриарших. Нужно сидеть на скамеечке, спиной к полированной Моське и Волку с золотистыми зубами, лениво разглядывая домик на той стороне – без опасения влипнуть в историю.

У широченных штанин Маяковского встречаются редко, поэтическая тусовка смогистов[1] сгинула давно, и лишь в начале сентября рядом с ним собирается загорелый народ. Это называется «Крымская стрелка». Те, кто провел хоть день между Тарханкутом и Керчью, сходятся на Маяковке.


Площадь Маяковского – это начало уходящего к центру добротного сталинского ампира. Гипсовые женщины бьются в стальных сетках, как пойманные рыбы. Нагибаются к прохожим мертвые гербы с картушей. Ночь за окнами начала синеть.

Меня всегда радовал вид из окна квартиры, где я прожил первые четырнадцать лет моей жизни, куда я постоянно возвращался, гармоничная соотнесенность неба, крыши, стен и клочка тополиной кроны.

Двор за окном был мой и всегда вторгался внутрь дома. Летом оттуда в комнату влетал тополиный пух и, копошась под диванами и столами, вел свою независимую жизнь.

Ночью, если я лежал на спине, то на ночном потолке проплывал мимо меня световой штрихкод – белые полосы, загадочным образом рождаемые автомобильными фарами и валиками стеклоделательной машины.

В этот час исхода ночи не было мочи сидеть дома, наблюдая в окне странные цвета неба и стен, цвета переходного процесса ночь-утро, и слушая обязательный ночной атрибут – тихую музыку радио, отзывающуюся на слово «rien».

Еще несколько минут я перекладывал листы и разглядывал фаберовские карандашные коробки, жалованные мне в детстве.

Скоро я перееду в другое место, и они вернутся в тот стол, который столько лет назад опрометчиво покинули. Карандаши были подарены мне покойной родственницей, в квартире которой я теперь, может быть, буду жить. Дом этот недалеко, через улицу. Там многометровый грязный паркет и печальный кот-старичок.

Борис Пастернак родился в январе. Это потом январь стал февралем, сместилась земная ось, началось новое тысячелетие, и такое количество родственников, знакомых и просто сверстников Пастернака улетело вверх тормашками поверх барьеров, такие воздушные пути начались, что просто святых выноси.

Так вот, день рождения перелез из одного месяца в другой, а на первой странице всякого пастернаковского сборника помещается стихотворение про февраль и что «достать чернил и плакать». Эта фраза удивительно подходит ко всем публичным дневникам – и когда сдохнет январь, они наполнятся криками и чернильными слезами: «Достать… А вот и февраль! Чернил! Чернил, я плачу». В общем, хор мальчиков и бунчиков исполнит это много раз, и совершенно справедливо.

Между тем, Пастернак родился на соседней улице с другим моим домом. Собственно, тогда я жил на улице Горького, потом переехал на другую сторону, а дом, где родился Пастернак, был прямо за большим пустырем, где раньше находился театр кукол. На пустыре, где много лет строили второй выход из станции метро «Маяковская», стояли щиты с гербами союзных республик и лозунгами, оттуда хорошо было наблюдать за слякотными ноябрьскими парадами.

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru


С этой книгой читают
«…Останкино – вообще прекрасный и удивительный район: тут и башня, которая чуть не двадцать лет была высочайшим зданием в мире, и образцовейший парк имени главного чекиста с усадьбой графа Шереметева при входе, и антисоветские коттеджи советских космонавтов, и центральный аппарат зомбирования народа, и весь цирк телеуродов за тройным милицейским кордоном, и безразмерный Ботанический сад, один черт знает чем засаженный.Но настоящая жемчужина Остан
«…Сейчас уже забыли, что такое настоящие бублики. Продавцы булочных забыли, и сами пекари тоже забыли напрочь, к сожалению. Потому что бубликом сейчас называется просто хлеб колечком, и не более того. Куда-то пропало настоящее бубличное тесто – крутое, вязкое и чуть сладковатое. Бублики были двух сортов, но не все это знали. Прекрасные шестикопеечные бублики с маком продавались везде. Но мало кто знал, что есть на свете чистые, без мака, свежие и
Новый сборник продолжает традиции бестселлеров “Москва: место встречи”, “В Питере жить” и “Птичий рынок”.“Без очереди” составлен из рассказов и эссе о советской эпохе. Время действия – молодость, место – одна шестая часть суши. Авторы этой книги – пионервожатый Евгений Водолазкин, модница Людмила Улицкая, Александр Генис, путешествующий по республикам автостопом, Марина Степнова, очутившаяся в южной сказке Молдавской ССР, студент Алексей Варламов
«…За Яузой располагалось село Леоново с белоснежной церковью Ризоположения Пресвятой Богородицы, построенной в начале XVIII века. Эта церковь никогда не закрывалась, пережив и ленинско-сталинские погромы, и хрущевский «научный атеизм», и брежневское равнодушие. Ее желтые луковицы отражались в леоновском пруду, в котором плавала пара лебедей и время от времени кто-то тонул. В начале шестидесятых местная камвольно-отделочная фабрика спустила туда к
«Метро 2033» Дмитрия Глуховского – культовый фантастический роман, самая обсуждаемая российская книга последних лет. Тираж – полмиллиона, переводы на десятки языков плюс грандиозная компьютерная игра! Эта постапокалиптическая история вдохновила целую плеяду современных писателей, и теперь они вместе создают Вселенную «Метро 2033», серию книг по мотивам знаменитой саги. Приключения героев на поверхности на Земле, почти уничтоженной ядерной войной,
Эта книга – о мистике дачной жизни, а «дача» – слово универсальное. Так называют и участок в садовом (некоммерческом) товариществе, что на указателях сокращают до СНТ, и загородный дом в четыре этажа, и огород с притулившейся в углу времянкой. Её называли по-разному: имением, фазендой или каким-нибудь Монрепо. Три кита держат жизнь успешного человека: дача, квартира и автомобиль. И из них кусок земли, отделённый от мира сеткой-рабицей или каменно
Владимир Березин – прозаик, литературовед, журналист. Автор реалистической («Путь и шествие», «Свидетель») и фантастической прозы («Последний мамонт»), биографии Виктора Шкловского в «ЖЗЛ» и книги об истории автомобильной промышленности СССР («Поляков»).В новом романе «Дорога на Астапово» Писатель, Архитектор, Краевед и Директор музея, чьи прототипы легко разгадать, отправляются в путешествие, как персонажи «Трое в лодке, не считая собаки». Тольк
Несколько однокурсников-биофизиков встречаются спустя много лет после окончания университета. Судьбы их скрещиваются на территории Зоны, где сплетаются прошлое и настоящее, смертельная опасность, любовь, надежды на науку будущего и воспоминания об уничтоженной исследовательской группе, которую когда-то собрал их научный руководитель по прозвищу де Тревиль.Тогда они были молоды и носили мушкетерские имена, мир казался простым и понятным, а сейчас
Технологии развиваются очень быстро. На такой скорости трудно заметить, как меняется окружающий мир, но эволюционирует ли сам разум? Что сегодня формирует наше сознание? Подарит ли искусственный интеллект счастье человеку, андроиду или же откроет его темные сущности? Можно ли вообще измениться и отойти от заданной людям программы? Каждый ответ – уникальная история в данном сборнике.
Коллегия поэтов и прозаиков представляет работы авторов России и Ближнего Зарубежья. Издание рассчитано на широкий круг читателей.
В поисках прошлого – это не просто сборник. Это сборник самых старых рассказов Юрия Афонина.Не только фантастических. Но и на другие темы.
Это история о художнице, которая не смогла реализовать свой талант из-за психологических проблем. В этой истории нет «хороших» и «плохих» героев – каждый в чём-то прав и в чём-то ошибается. Это рассказ от лица человека, который не смог противостоять жизненным трудностям, и о последствиях проявления слабости. В этой книге, так же как и в жизни, не всё так, как кажется на первый взгляд. Эту книгу стоит прочитать до конца.
Истории Э. Н. Успенского про девочку Веру и её подружку обезьянку Анфису, которые живут в обыкновенной городской квартире и ходят в обыкновенный детский сад, стали любимыми уже давно.По ним снято несколько мультфильмов, их иллюстрировали знаменитые художники, в том числе В. А. Чижиков. В нашу книгу вошли четыре первые истории и целых восемь новых: до того как пойти в школу, Вера и Анфиса много всего интересного напроказили!Для дошкольного возраст
Поскольку писать о нордической расе и арийской предыстории Руси после Второй Мировой войны стало неприличным и даже опасным, эта книга никогда не может быть издана на «свободном» Западе. Это политически некорректная, порочная, запретная книга! Если вы хотите оставаться «порядочным» и «рукопожатным», с точки зрения «болотного» интеллигента, – ни в коем случае не читайте, даже не открывайте ее! Здесь расследуется главная тайна человеческой истории:
Вниманию читателей предлагается сборник стихотворений о Лезбии, подруге древнеримского поэта Валерия Катулла. Рассказ ведется от его имени. Автор рекомендует читать эти стихи после того, как вы ознакомитесь с содержанием книги "Лезбия и круг общения". Приятного чтения!
Я родилась в такое время, когда все молятся не богам, а короне. Маги лишились всех прав, ведьмы превратились в изгоев, простой люд – в бесправных рабов. Моей семье долгое время удавалось скрывать истинную сущность и жить в замке, не зная бед. Но случайная встреча с наследником трона закончилась трагедией. Меня обрекли на жизнь в вечном страхе. Хватит ли мне сил преодолеть все удары судьбы и получить желаемую свободу?