Сегодня был особенный день, день охоты. Элиор проснулся чуть раньше, чем взошло солнце, и быстро покинул дом. Ему предстояло пробежать два дома, следом свернуть направо, налево, промчаться еще мимо целого вороха халуп и дойти почти до самой Стены. Именно там стояла таверна, где еще хранились продукты. Немного, но этого хватило бы, чтобы прожить еще с месяц. Нужно лишь успеть до бури.
Элиор накинул плащ, а сверху рюкзак. Он вышел из дома, с усилием открыв тяжелую дверь, и посмотрел на небо, где вдали виднелась башня. Уже светлело, а значит, буря скоро придет. Времени совсем не было, и все же Элиор уделил внимание любимому фонтанчику, который уже давно не работал. Он стоял как раз у стены дома Элиора, и его украшала маленькая статуя голубя. Юноша погладил птицу и левой рукой зачерпнул немного воды, которая осталась от последнего дождя.
– Благословлен водой, – шептал Элиор, пока умывал смуглое лицо и шею. – Благословлен ветром. Благословлен землей.
Элиор проверил, что застежки на лямках крепко держат рюкзак и побежал, что было сил, на восток Города.
Уже через двадцать минут он оказался у таверны. Элиор почти запрыгнул внутрь, сгорая от внутреннего огня. Юноша одновременно схватился за грудь и бок, настолько его тело ломило. Он застонал, привел в порядок дыхание и только после этого встал.
Таверна не отличалась ни от одного дома, в котором уже побывал Элиор. Те же бежевые стены с полопавшейся известью и глиной. На окнах похудевшие от времени шторы. Вероятно, когда-то их сшили из самой яркой ткани, но сейчас они напоминали половые тряпки, при том не самые лучшие. На удивление целые окна совсем запылились, сквозь них едва можно было различить улицу, а на подоконниках скопился песок. Зато мебель, крепкая даже на вид, сохранилась на славу. Все эти стулья, столы, резная барная стойка. И картины. Много картин. Жители Города любили рисовать святых. Их измученные лица всегда пугали Элиора, и он никогда не видел их столько одновременно. При беглом подсчете юноша насчитал их шестнадцать, и только на одной из них не было святого.
Элиор подошел к картине. Она была маленькой, раза в два больше книги. Юноша снял картину со стены, сдул пыль и песок, и понял, что на полотне даже не человек. Существо состояло только из крыльев и глаз, похожих на совиные. Несколько смотрели вверх, на небо, но семь глаз не сводили взгляда с Элиора. Он, зачарованный, так долго рассматривал картину, что едва не упал, на секунду потеряв равновесие.
Юноша обернулся. Солнце поднималось все выше. Элиор повесил картинку на место и прыгнул за стойку. Еды оказалось навалом и вся свежая, словно только вчера ее привез какой-нибудь усатый фермер в клетчатом комбинезоне. Яйца, овощи, добрый шмат мяса, масло и бутылки молока. Элиору попалась даже гроздь винограда, но она уже не помещалась в рюкзак. Тогда он с недовольством выложил немного огурцов, чтобы уместить сладкие ягоды.
Но Элиор слишком долго собирал продукты. Послышался ветер и гул.
Элиор аккуратно, чтобы не разбить яйца, положил рюкзак к стойке и побежал к двери таверны. Она оказалась не такой крепкой, как у него дома, и все же это была хоть какая-то защита. Элиор закрыл ее на замок и пробежался по всему зданию, проверяя, все ли окна закрыты. Началась песчаная буря.
Ветер бил в окна. Песчанки царапали окна и стены, издавая противный жужжащий звук, словно на дом напала стая огромных насекомых. Элиор забился под стойку и достал из бокового кармана рюкзака бутылку с водой. Он налил немного себе в ладонь и смочил лицо.
– Смилуйся надо мной, сохрани жизнь, ибо не причиняю я вреда. Сжалься, ибо сестра ты мне, а я брат твой. Не будь мечом разящим, рассекающим огнем ночную темноту, а будь рукой матери, нежно гладящей по щеке.
Буря словно послушалась Элиора. Она не ушла совсем, но стала тише, изменила курс. Она не билась в окна, а тактично избегала их, засыпая песком улицу западнее таверны. И тогда юноша решил перекусить.
Пока он грыз огурцы, которые до этого отложил в сторону, ему на глаза попалась книга, спрятанная за бутылками вина. Ее обложка, коричневая с золотыми узорами на корешке, почти сливалась со стеллажом, и все же она не ускользнула от зоркого глаза Элиора. Он тут же подскочил и снял ее с полки.
У книги не было названия, автора тоже. И поначалу Элиору показалось, что и написана она на незнакомом языке. Но потом, вчитываясь в непонятные слова, он начал улавливать суть.
– «Мы воздвигнем сей Город, дабы защитить Ее, дабы под Его неусыпной протекцией процветала Она. Мы лишим Их дверей, не дадим Им тепла общения, но убережем от наших деяний».
Элиор скривился, но книгу не отложил. Он позволил себе сразу съесть весь виноград и немного помидоров из рюкзака, а в освободившееся место положил книгу.
Когда с обедом было покончено, закончилась и буря. Элиору повезло, в этот раз она оказалась куда короче, чем обычно, но на этом его везение закончилось. Когда он вышел из таверны, Элиор понял, что путь к дому завален песком. Обычно не бывает двух бурь в один день, но эта выдалась такой короткой…
Элиор накинул рюкзак и пошел дальше на восток, пока не уперся в Стену. Он положил руку на гладкий камень и вспомнил слова книги. Вспомнил, как искал дверь, ведущую прочь из Города, но так и не нашел ее. Элиор прошел вдоль Стены, пока не вышел на самую широкую улицу.
Юноша пересек почти весь Город, прислушиваясь в ветер и проверяя, открыты ли дома поблизости, чтобы при случае спрятаться от новой бури. Но она не началась, и Элиор без препятствий дошел до башни.
Высокие двери, как и всегда, оказались закрыты, а в окнах на самом верху ничего нельзя было разглядеть. Элиор постучал. Ничего не произошло. Тогда он постучал вновь, но теперь напористее, и за стеной послышался крик. Пронзительный крик, режущий камень ровно так же, как и слух.
– Поговори со мной, – крикнул Элиор. – Ты здесь одна. Открой дверь, я не причиню тебе вреда!
Но крик за стеной не прекращался, и никто не отворял засов. Элиор еще недолго постоял у закрытой двери, но вскоре уже вернулся домой.
Перед самым сном, плотно поужинав, Элиор вновь достал книгу и продрался сквозь непонятные слова.
– «Она зла, и Он зол. Мы пробудили в Них диких зверей, а для зверей мы строим клетки. Мы скроем Ее гнев, скроем Ее месть. И пусть Он смилуется над нами, ибо нам предстоит испытание».
Элиор захлопнул книгу, отложил ее и лег спать, но очень долго просто смотрел на стену.
