Я люблю наш дом и порой мне кажется, что я помню своё рождение в нём. Мне уже четыре года и я думаю о доме как о живом существе, глажу его белые стены, полы из гладко выструганных досок. Отец с Антоном натирают их пчелиным воском, специально приготовленным дедушкой. Я люблю сидеть на полу и гладить ладонями натёртые до зеркального блеска доски.
– Чувствуешь, какой запах? Мёдом пахнет, – смеётся дедушка.
У нас с Антоном своя комната, у Ядвиги, сестры моей, своя. Мать с отцом спят в самой большой, с окнами в сад. А ещё у нас большая белая печь. Зимой я люблю спать на печи. – Печь лечит, – говорит дедушка.
– Как она лечит, дедушка? – спрашиваю я.
– Когда ты заболел, мать укладывала тебя на середину печи, прямо на черень, а сверху ещё укрывала одеялом, и болезнь отступала.
Дедушка много чего знает и рассказывает мне, а я слушаю и запоминаю.
– Вот ты ногу проколол на стерне прошлым летом, и образовался нарыв на ступне, а я тебе нарыв этот смазал дёгтем и нарыв прорвался, дёготь вытянул всю гадость из него. Ты помнишь?
– Да, дедушка, я помню. Мне сразу стало так хорошо.
– Вот ты вырастешь и будешь знать, что это и есть лекарство народное.
Я вырасту и узнаю, что народное лекарство – дедушкин дёготь – станет «мазью Вишневского», но уже не лечащей так хорошо, как дедушкин дёготь.
Дедушка гнал дёготь из берёзовой коры и смазывал им колёса телеги. Дом наш из тёсаных брёвен, посеревших от времени и дождей. Дранка на крыше тоже посерела и стала тёмной.
– Природа сама придала дереву цвет и защиту, – говорит дедушка проводя ладонью по выпуклым брёвнам.
Двор огорожен струганными жердями. В конце двора стоит гумно, покрытое соломенной крышей, рядом пристройка для лошади и коровы.
– А почему в хлеву место для лошади есть, а лошади нет? – спрашиваю я отца.
– Лошадь забрали в колхоз, у всех, не только у нас, – вздыхает отец.
– Теперь она в колхозной конюшне, вместе с другими лошадьми, – отец улыбнулся, – и от неё уже потомство есть. Вороной красавец. Антон его «Орликом» назвал.
– Отец, я хочу увидеть «Орлика», можно?
– Конечно увидишь, – смеётся отец поднимая меня своими сильными руками к самому потолку.
– Ты же у меня вот какой большой!
На другом конце двора стоит гумно, покрытое соломенной крышей, с пристройками для лошади и коровы. Дальше, до самого оврага, заросшего густым ольшанником, тянется огород. Летом в огороде чего только не растёт – картошка, капуста, горох, кукуруза, помидоры, огурцы, мак и конопля, а по краям подсолнухи. Больше всего я люблю подсолнухи, их желтые, склоненные к земле головы, в которых столько вкусных семечек.
А ещё я люблю запах полыни…
Она густо растёт по всей меже. Я ложусь, подминая её мягкие пахучие стебли и смотрю в небо. Под белыми пушистыми облаками кружат вороны. Они каждый раз прилетают с одной и той же стороны. Меня обволакивает густой запах и какие-то тревожные видения. Слышу голос матери:
– Антон, посмотри Бронека, наверное, он лежит в чернобы́ли.
– Да, вот он, мама!
Я обнимаю Антона за шею и спрашиваю:
– Почему полынь называют чернобы́лью?
– Не знаю, надо спросить у дедушки, – задумавшись, говорит Антон.
На краю огорода, ближе к дому, стоит старый дуб. На самой верхушке гнездо бусела.
К дедушке я хожу почти каждый день. Его дом через межу от нашего. К нему примыкает большой сад. Там много яблок и груш, а по краям стоят старые липы – дедушка их посадил, когда был ещё молодым. А ещё в саду стоят улья.
– Совсем как маленькие домики, – говорю я дедушке.
– Это и есть домики, для пчёл, – соглашается дедушка.
– Пора наведаться к нашим пчёлкам-кормильцам.
Он берёт уже приготовленный дымарь, надевает на голову соломенную шляпу с сеткой и направляется к ульям.
Я сижу у окна и мне хорошо видно как дедушка, подойдя к улью-домику, открывает крышку и направляет в него дымарь. Густой дым обволакивает открытый улей. Потом дедушка вынимает двумя руками из улья рамку: она вся покрыта пчёлами. Дедушка аккуратно щёткой сгребает с рамки пчёл обратно в улей и опять направляет в него дымарь.
Я боюсь пчёл и не подхожу к ульям. Дедушка знает и говорит мне:
– Пчелы редко нападают, если только их не растревожить.
– А как их можно растревожить?
– Ну, например, рядом нельзя резко взмахивать руками, тряпкой или палкой.
Нельзя трогать пчеломатку.
– Пчелиную мать?
– Да, пчелиную мать, она у них как царица. И когда она вместе с роем покидает улей, то у пчелиного роя только одна забота – защищать пчеломатку. А если случайно поранить пчеломатку, или что ещё хуже – убить её, то рой может напасть на человека.
– А как узнать матку? Она же среди пчёл, а их много?
– У неё брюшко длиннее, и цветом она отличается от остальных пчёл.
Дедушка лукаво усмехается: