«И в какой заднице я только не бывал. Нет, Корсика тоже была не сахар. Про Алжир молчу, но в какую дыру летим сейчас, я даже не догадываюсь. Вон Салоед спит и в ус не дует. Какие же педики все же эти французы – как на парад, так англичан и янки. А как в Африку, так русских и хохлов. Дескать, вы лучше закаленные. Одно радует – евро обещали отвалить немало. Конечно, если живой останусь».
– Не спать, Салоед!
Коля Епифанцев, Колян, Колёк. Как-то так его всегда называли во дворе, дома, в школе. Кем он был до конца школы? Естественно тем, кем была большая часть его сверстников – обычным гопником. Дворовой шпаной.
Потом было родное ПТУ. Профессия, хотя нет – корочки слесаря. В след за ними как-то неожиданно нагрянула служба Родине. Которую Коля, как и многие его сверстники, прошел в воздушно-десантных войсках. Еще бы такого и не взяли – рост чуть выше 180 см, в плечах широк, внешность чисто славянская. Если бы не приводы в милицию, то идти бы ему в кремлевский полк. Но не судьба.
После армии. А что было после армии? Безделье. Нет, он честно трудился на местном шарико-подшипниковом заводе. Получал свои три, иногда даже четыре тысячи в месяц. Три из которых пропивал, а одну отдавал родителям.
Сначала каждую неделю, а потом и каждый день – водка, пьянки, драки.
Стало затягивать. Вот уже один друг умер от водки. Второй сел на иглу. Третий просто сел. А четвертого посадили на перо.
Коля продолжал пить, но уже осознавал, что так дело не пойдет. Пора бы и завязывать.
Газетка была обычная – о криминале и шлюхах. И лишь одна из статей показалась ему интересной. Ее он аккуратно вырвал и сунул в карман. А остальное вновь положил в приколоченный к двери туалета ящик.
Статейка красочно и смачно рассказывала о французском иностранном легионе. А тут, как на зло, еще и фильмы в киоске в тему – «Легионер», «Самоволка». Ван Дамм же!
Хотя Коля романтиком не был. Даже наоборот. Но даже своим умом гопника он понимал, что легион – это возможность срубить бабла. Причем, большого. А надо-то, всего-навсего, послужить Французской республике.
Надо отметить, что с патриотизмом, у Коли тоже были проблемы.
Днем он продолжал ходить на завод, но вечером уже не бухал. Вместо этого Коля начал усиленно изучать французский и заниматься спортом.
Через три месяца у него на руках был загранпаспорт. Еще через два французская виза. А еще через неделю – билет на самолет до Парижа.
Вот и Париж. А вот и пункт приема – «военкомат» для легионеров.
Затем была учебка на Корсике, где его дрочили полгода. Ему было пофигу. В отличии, к слову, от некоторых «братьев славян» – парочки хохлов и поляков, которые изо всех сил рвали задницу, чтобы показать, что они – элита.
В итоге, одному из поляков Коля выбил на спарринге глаз. Все выглядело как несчастный случай, за который Колюшка схлопотал люлей и выговор. Но на самом деле пшек поплатился за брошенную в сторону Коли фразу на польском, в которой тот разобрал слово «курва». С польским он не дружил, но перевод именно этого слова знал.
В итоге, уроженец Лодзи отправился домой.
Хотя, почему же Коля. Колей, Кольком, Коляном он оставался теперь только для братьев славян. Французским командирам его было проще называть Николя, а его труднопроизносимую фамилию обрубили в «военкомате», по желанию самого Коляна, до короткого Пиф.
Николя Пиф.
Чисто Франция.
А потом был Алжир…
Точнее сначала бравый сержант-белорус Юрко Стыч, или как его предпочитали звать «местные» Жорж, разглядел на плече Коли татуировку. Татуха была обыкновенная – парашют, надпись ДШБ, год и место службы. Но глаз бравого сержанат на нее все равно пал.
– Где был?
– Не важно.
– Важно. Где был!?
– Чечня.
– Конкретней.
– Гудермес. 2001 год. А что, бывал?
– Не бывал. Приднестровья хватило. Бабла больше чем здесь поднять хочешь?
– В дыре какой ни-будь?
– Не в дыре, а в жопе. Сахара – слышал про такую?
– В школе учился.
– Молодца, пацан. Пять по географии. Только меня это мало трахает. Пиши рапорт о переходе в мое отделение.
– А с хера ли корова сдохла?
– Во-первых – мне опытные люди нужны. Во-вторых – отличники по географии. А в третьих – я тебе как в сказке, зенки на очку натяну, если откажешься. Доводов достаточно?
– Более чем.
Сказать по чести, и самому Коляну давно уже хотелось развеяться и заняться «чем-то серьезным». И через пару месяцев он уже летел в Алжир. Правда, перед этим ему пришлось свести все татуировки. Что в считанные сроки, и почти безболезненно сделали французские спецы.
– Дембельнешься – новые набьешь, – взбодрил его Стыч.
А пока Коля защищал в рядах Легиона Пятую республику, в его городе появились ориентировки о том, что такого-то числа сякого-то года ушел их дома и не вернулся Епифанцев Николай Аркадьевич, 1980 года рождения, рост 180 см, на вид 23—25 лет, волосы светлые, коротко остриженные. Ну, и все в этом духе.
О своем отъезде во Францию он тактично умолчал.
Но все это – и Корсика, и Алжир, были уже очень далеко, и казалось, что были они настолько давно, что их занесло песком Сахары.
А сейчас был вертолет Ми-8 и шум его двигателей. Маска, закрывающая все лицо. Автомат Калашникова калибра 7,62. И курс на юго-запад.
В мозгу он перебирал названия «черных» стран, название которых когда то читал в учебнике по географии или слышал по телевизору.
«Сенегал, Кот-д-Ивуар, Гвинея…»
Вместе с ним на это задание летели еще 11 ребят из бывшего СССР. Все они были знакомы, но троих из них Коля мог назвать своими друзьями.
Человека, которого Коля и прочий состав «братьев славян» прозвал Салоедом, звали Санек. Или по украинскому паспорту Олександр Хрущенко. Родом он был из Донецка. На «пищевое» прозвище он не обижался, не смотря на то, что украинцев в их роте, и батальоне хватало. В новом паспорте он так же был вполне себе украинцем – Алексеем Киевчуком.
Краснолицый до корней волос. Крепко сложенный. Истинный потомок запорожских казаков. Сюда он попал как и Коля – от безделья и безработицы. Зато он умел стрелять, бегать и подтягиваться 80 раз.
Вторым был ростовчанин Костя Рюмкин. Человек, служивший в Легионе, так же как и Колян, третий год. Среди славян его называли Стаканом, а по новому паспорту Сергеем Рюмо – эдакий потомок иммигрантов. Как он сам говорил, Легион для него стал одним из опасных путешествий, к которым у него была необъяснимая страсть.
– Первым были Гималаи, вторым Анды – но все это за счет родителей. А вот третьей – Франция. Родители думали, что я в Альпы пойду, а мне горы поднадоели.
Сын богатых и интеллигентных родителей. В армию РФ он так же пошел ради острых ощущений. И чистосердечно отходил год в рядах морской пехоты Северного флота. После чего без мук совести уволился «бумажным дембелем».
