Баригор, Королевские Земли, 13 мая 3607 года
Радостное щебетание птиц разносилось над полем уже
подросшей, но все еще ярко-зеленой пшеницы, раскинувшемся на сколько хватало
глаз. Со всех сторон слышался стрекот кузнечиков, жужжание насекомых и шелест
полевых грызунов. Природа оживала после долгих зимних холодов и совершенно не
обращала внимания на двух путников, расположившихся на привал у обочины дороги,
змейкой тянущейся через поля за горизонт.
Двое мужчин отдыхали на пледе, расстеленном прямо на земле в
тени нескольких небольших придорожных кустов, привязав коней к едва заметному
среди их зелени верстовому столбу. Один из них сразу привлекал взгляд своей
необычно болезненной бледностью, которую лишь подчеркивал темно-зеленый цвет его
сюртука. Вытянутое лицо путника обрамляли длинные угольно-черные волосы,
собранные в расслабленный хвост. Бледный мужчина со скучающим видом разглядывал
окружающий пейзаж, жуя совранную тут же травинку. Рядом с ним на пледе лежал
длинный, почти в человеческий рост, посох из черного дерева со странным будто
бы светящимся изнутри зеленым камнем-набалдашником.
Второй мужчина, привлекательный шатен в изящном коричневом
костюме, выглядел озабоченным. Взгляд его медовых глаз метался из стороны в
сторону, реагируя на каждое движение и шорох. Одной рукой мужчина опирался на
землю, а другой нервно теребил шелковый шейный платок.
– Ваша Светлость, Вы слишком напрягаетесь, – лениво протянул
мужчина в зеленом, скосив взгляд необычных темно-изумрудных глаз на своего
спутника.
Мужчина в коричневом резко повернул голову в его сторону:
– Тебе легко говорить, Седрик, тебе не было приказано не
появляться в столице лично Ее Величеством.
– Вас это беспокоит? – Седрик изогнул черную бровь. – Даже в
текущей ситуации?
– Что же еще может меня беспокоить? Я планирую нарушить
прямой приказ своего сюзерена.
– Не сюзерена, а его супруги, я попрошу.
– Ты правда считаешь, что это что-то меняет?
– Нет. Но посмотрите на это иначе, Ваша Светлость, – Седрик
сделал пространный жест рукой в сторону бескрайних полей, держа травинку на
манер мундштука, – король не сегодня завтра откинет копыта…
– Седрик! Как ты можешь говорить такое о Его Величестве!
Седрик закатил глаза:
– Ты всегда такой серьезный, Квентин, это невыносимо, – его
голос звучал совсем не так, как мгновением раньше: в нем появились
капризно-обиженные нотки.
– А ты даже в такой серьезной ситуации продолжаешь
дурачиться и называть меня светлостью! – в голосе Квентина не слышалось злобы,
скорее дружеский упрек. К этому моменту даже самому твердолобому наблюдателю
стало бы ясно, что двое мужчин – давние друзья. Но вокруг не было ни души, если
не считать лошадей и полевую живность, но им не было до людских дел никакого
дела.
– Так вот, – продолжил Седрик, вновь придав своему голосу напускную
серьезность, – о чем это я, король – на смертном одре и в любой момент может
воссоединиться с Алором.
– Иначе ты бы ни за что не заставил меня поехать в столицу,
– пробурчал себе под нос его собеседник.
– Да-да, Вы нарушаете приказ, я помню. Но речь сейчас не о
том. Как Вы считаете, кто унаследует трон после трагической кончины Фридриха?
– Конечно же Вернон, – Квентин выглядел озадаченным, – он
старший сын.
– Старший сын, который последние пятнадцать лет, с самого
совершеннолетия, управлял Льежем? Он темная лошадка, дворяне его не поддержат.
– Как будто у них есть выбор. Он наследник престола.
– Ах, Ваша Светлость, для такого разумного человека Вы порой
проявляете удивительную наивность! Король может стать королем, и, что даже
более важно, надолго королем остаться, только при поддержке двора.
– На что ты намекаешь, Седрик?
– Я не намекаю, Ваша Светлость, я склонен говорить прямо.
Уверен, уже сейчас наши с вами друзья, – из уст Седрика последнее слово
прозвучало особенно мерзко, – подбивают клинья под позиции Вернона. Возможно,
им даже удастся убедить его отречься.
Квентин только усмехнулся:
– Я помню Вернона. Не думаю, что кому-то удастся его
запугать. Не после того, через что он прошел.
Седрик лениво пожал плечами:
– Тем хуже для него.
Мужчина замолчал, продолжая жевать травинку, пока Квентин
буравил его глазами. Наконец, тот не выдержал и спросил:
– И кого же, ты считаешь, поддержит двор?
– Ооо, – тут же оживился Седрик, – здесь есть множество
вариантов. Во-первых, есть группа министра финансов. Не знаю, в курсе ли Вы, но
в последние годы он стал очень близок с королевой. Если вы понимаете, о чем я.
При этих словах у Квентина дернулся глаз – движение столь
необычное для его обычно спокойного и, в отличие от его друга, почти лишенного
мимики лица.
– Так вот, – продолжил Седрик, – я думаю, министр будет
пытаться продвинуть Матильду на трон, напрямую или через какую-нибудь мерзкую
схему – это очень в его духе.
Квентин напряженно кивнул.
– Армия в лице генерала Троя на стороне Эсмеральды. Не знаю,
чем эта девчонка заслужила преданность вояк, сама она, конечно, от военного
дела бесконечно далека. Но может она…
– Пожалуйста, не продолжай, я знаю, куда это идет. Откуда ты
все это знаешь? Ты же не был при дворе даже дольше, чем я!
– Наш дорогой друг Реймонд никогда не оставит меня без
свежих сплетен. Его письма – нескончаемый источник пикантных подробностей
придворных интриг.
– Мы с герцогом фон Моргенштерном обсуждаем военное дело и
ситуацию в экономике.
– Я и не сомневался, – Седрик задорно улыбнулся уголками
губ. – Кстати о Реймонде, он тоже не остался в стороне от разборок и
возглавляет пока небольшую фракцию тех, кто поддерживает принца Регина.
– Регина? Он же совсем ребенок!
– Ваша Светлость, с тех пор как Вы учили его фехтовать,
прошло больше времени, чем Вам кажется. Принцу уже шестнадцать. Он достаточно
взрослый, чтобы править самостоятельно.
– Самостоятельно под чутким руководством фон Моргенштерна?
– Все-таки Вы не так наивны, как пытаетесь казаться, –
усмехнулся Седрик, – но нет, насколько я понял из писем Реймонда, он возлагает
на мальчишку большие надежды. Вам должно быть виднее. В отличие от меня, Вы с
ним знакомы.
– Когда я был с ним знаком, Регину было одиннадцать.
– И как, подавал ли он надежды?
Квентин задумался.
– Для одиннадцатилетнего он, действительно, хорошо
справлялся с фехтованием.
– Ну, умением махать мечом, как мы знаем, ни о чем не
говорит, – Седрик многозначительно посмотрел на Квентина, но тот лишь пожал
плечами.
Еще какое-то время они молчали. Квентин поднялся, размял
затекшие ноги и, достав из седельных сумок своего гнедого коня флягу, сделал
несколько глотков воды. Он выглядел отрешенным, будто находился совсем не на
залитом теплым солнцем поле. Слова Седрика взволновали его. Он так и стоял
возле своей лошади еще довольно долго, а потом вдруг встрепенулся, будто
разбуженный, и пристально посмотрел на Седрика:
