К северной стене пробились к вечеру. Коксов опустил кирку, уселся на камень, вытер лоб тыльной стороной ладони, улыбнулся застенчиво.
– Оксана Евгеньевна, можно закурить?
Оксана Свириденко поправила волосы; ее сиськи, выглядывающие из выреза топика, завязанного узлом в районе пупка, белели в свете факела. Коксов отвел глаза.
– Курите, Леонид Романович.
Коксов достал сигареты, закурил.
– Оксана Евгеньевна?
Свириденко оторвала взгляд от испещренной иероглифами стены и посмотрела на напарника.
– Как вы думаете, это все правда?
– Что правда?
– Ну, что рассказывают про него?
Оксана усмехнулась, дотронулась рукой до изображенного на стене фаллоса.
– Леонид Романович, вы же сами знаете, что неправда.
Коксов почесал бороду.
– Да, знаю. Однако, они же в него верили, как в божество. Неужели, вы не испытываете ни малейшего трепета, находясь здесь, у его гробнице? А, Оксана Евгеньевна?
Свириденко, казалось, задумалась.
Коксов затянулся сигаретой, разглядывая барельеф на стене.
Это было нечто древнеегипетское, а вместе с тем, с изрядной примесью сталинского ампира. Люди с головами птиц перемежались с пятиконечными звездами, и пышнотелыми колхозницами, точно младенцев, держащими на руках снопы пшеницы. Барельеф изображал процессию, направляющуюся к пирамиде, увенчанной кремлевской звездой. Кроме птицеглавов и колхозниц, в процессию входили весталки храма Амона в широких и длинных (до пят) одеяниях, оскопленные юноши (голый низ, сверху – костюмчики воспитанников Суворовского училища), сакральные проститутки, одетые, как героини фильма «Интердевочка» и с соответствующими прическами, горгонообразные старухи, несущие в левых руках собственные непричесанные, сморщенные головы, благообразные старцы с длинными любовно расчесанными бородами, и эрегированными членами, к которым припали головами люди в военной форме, евреи – гермафродиты, несущие на руках иссеченное дамасскими клинками тело Ясира Арафата, карлики с распоротыми животами, в которые вставлены электрические экономичные лампы в 100 ватт. За пирамидой – сидит некто, чье лицо скрывает пятиконечная звезда, однако, над звездой видна головка исполинского члена, с воткнутым в каналец свернутым трубочкой Планом Расширения Московского Метрополитена за 1976 год. Некто обнимает пирамиду таким образом, что на ребрах пирамиды видны его ладони, а у подножия, – крупные босые ступни с испещренными грибком ногтями.
Что-то пробежало по руке, Коксов невольно вскрикнул.
Жук-скарабей.
– Ах же дрянь ты этакий.
Леонид Романович сбросил жука на каменный пол и раздавил. Поднял глаза на Свириденко.
– Оксана Евгеньевна.
Женщина встрепенулась.
– А?
– Вы мне так и не ответили.
– Простите, Леонид Романович, я … я отвлеклась. О чем вы спросили?
– Я спросил, Оксана Евгеньевна, – несколько обиженным тоном сказал Коксов. – Испытываете ли вы трепет, находясь у гробницы Члена Партии?
Оксана Евгеньевна засмеялась, обнажив ряд белоснежных зубов.
– Леонид Романович, о каком трепете вы говорите?
