«Семейство отряда грызунов, входящее в состав подотряда мышеобразных» – такое определение выдает Интернет при запросе «Хомяк».
В далеком детстве мне не посчастливилось завести это существо, и назвала я его достаточно банально – Хома. Вспоминая сие пушистое животное, всплывают три ассоциативных слова: тупой, беспомощный, бесполезный. Постоянно что-то грызущее создание не вызывало никаких чувств, кроме редкого умиления и периодического желания его убить. Никакой практической пользы этот зверек не нес, если не сказать большего! Кроме вреда! Я имею в виду погрызенный провод от зарядки мобильного телефона или подранный краешек обоев, пользы от этого зверька получить было нельзя. На Хому можно было любоваться и рассказывать друзьям о проделках маленького шалуна.
Тем временем, в голове промелькивала единственная глубокая мысль: мы ответственны за тех, кого приручили, терпи.
Вам это ничего не напоминает?
Мы все в детстве были «хомячками». Практической пользы ноль, только ночные попискивания, сгрызенная мамина помада, рисунки на обоях, этой же помадой, море историй друзьям о проделках малыша и улыбки родителей.
Кстати сказать, родители в этот жизненный период превращаются в настоящих терпил. И, для единства восприятия, я дам несколько определений данному понятию:
«Терпила», в переводе с криминального жаргона – жертва преступления или потерпевший. Второе значение – заключенный-диссидент.
Синонимами этого слова являются жертва, потерпевший, политический заключенный или просто лох.
Об этом мы поговорим немного позже, сейчас вернемся к истоку.
В сравнении детей и хомяков есть мое любимое «НО», и в этом случае оно имеет совершенно другое амплуа.
Дети растут и с ними вместе растут проблемы родителей. С возрастом «хомячки» в нас превращаются в «хомяков мутантов», которые помимо мелких бытовых трудностей попадают в череду леденящих кровь историй, заставляющих головы родителей окрашиваться серебром. Эти истории уже не так весело рассказывать друзьям за бокалом вина.
Одна из них произошла и со мной в далекие восьмидесятые годы.
Дело было в моем самом любимом городе на земле – в Цхинвале. Для географической точности следует сказать, что этот город располагается на Кавказе. Для политической точности следует заметить, что до сих пор не понятно к России или к Грузии относится Цхинвал, мне приятней думать, что он сам по себе, ведь рай не имеет политической принадлежности, а в моей душе, Цхинвал – маленький рай на земле.
Пожалуй, начну издалека.
С самого раннего детства меня очень любили и баловали все члены нашей большой семьи. Во-первых, я была первым ребенком. Во-вторых, единственная девочка. У моих трех теть родились мальчишки, все – настоящие богатыри и красавцы – должна была написать я, как любящая сестра, но в голове промчалось: балбесы конечно, но очень милые. А принцесса в семье до сих пор одна.
Сказать по правде, принцесса получилась в брюках, то есть не совсем типичная. Бантики, юбочки, плюшевые игрушки прочая «мимимишность» галопом пролетела мимо меня, закинув в руки футбольный мяч и гоночный велосипед. Так как себя винить не хочется, переложу груз ответственности на свою атлетичную маму, она его и не заметит под общей массой других грузиков, сказав, что именно она ждала всю беременность не девочку Катю, а мальчика Сашу.
Тут вспоминается фраза из фильма Иван Васильевич меняет профессию: а царь то не настоящий!
Но сейчас о моем рае на земле.
Большую часть детства я провела в Цхинвале с прабабушкой Тосей.
На самом деле, ее имя Таисия, а Тосей ее стал называть мой прадед в годы их молодости.
Она была настоящей бабушкой, такой, какую может описать самый добрый сказочник на всем белом свете. Дарила любовь, заботу, ласку, отдавала себя всю, только что бы люди находящиеся радом чувствовали себя комфортно и легко. Именно она помогала маме следить за мной, пока та писала диплом в институте.
