– Что за черт?! – демиург Савва-офф отстранился от обзорных экранов и прокричал: – Миланья, чаю давай!
Венец творенья – человек на призыв даже и не подумала отозваться. И ведь пожалел ее глупую, взял к себе в чертог, полагал, со временем из девицы выйдет толк. Ничего подобного – как была дура дурой, так и осталась.
Савва-офф прошелся по комнате, тесная клетушка с белыми гладкими стенами, девственной чистоты, как и полагается обиталищу подлинного демиурга, творца миров, управителя судеб человеческих народов. Избранных, и не слишком.
– Чай!!!
Безрезультатно. Милания бездействовала.
Савва-офф похрустел пальцами, пребывая в крайней степени раздражения. Мало ему того, что смертные снова затеяли конфликт на распроклятом Ближнем востоке – не иначе вездесущие черти баламутят, так еще эта дурища… Доведет, придется отправить обратно – доживать короткий бабий век на земле…
В коридоре шаги сердитого демиурга грохотали поступью каменного гостя. Специально топал яростно, как истинный громовержец. Надеялся, у девицы проснется гражданское самосознание, и она появится, услужливая, с виноватой гримасой на пухлом личике. Не проснулось.
Он решительно проследовал в апартаменты Милании, как истинный хозяин. Все равно для него, бесполого существа, в этом смысле она интереса не представляет. Баба-дура, как он ее привычно величал, поначалу сильно негодовала, краснела так, что становилась похожей на спелый томат – овощ вкусный, но цвета паскудного, столь любимого тьмой. Пришлось снять нижнюю часть комбеза, продемонстрировать, что у него далеко не все, как у людей. То, что они по его образу и подобию созданы, факт, конечно, безусловный, но не совсем достоверный. Должны же быть творческие доработки. Иначе рутина и скука смертная. И потом, без такой маленькой детали, как разделение полов, человечеству было бы куда как скучнее существовать. Правда, и ему спокойнее. Но это уже второй вопрос. О себе великий демиург Савва-офф думал в последнюю очередь – не страдал предосудительным эгоизмом и прочими малопривлекательными пороками.
В комнатах служанки царила подозрительная тишина.
– Миланья! – снова позвал Савва-офф. Ни ответа, ни привета. Словно сгинула в одночасье. А ведь еще утром крутилась рядом, щебетала по своей бабьей паскудной привычке, выспрашивала у него очевидные глупости, мешая работать. Кажется, он послал ее к черту и углубился в расчеты и корректировки.
В смежной комнате, где помещался красочный девичий альков – предмет бесконечной радости Миланьи – тоже никого не оказалось. На аккуратно застеленной широкой кровати лежали шелковые подушечки в кружевах. Пышное покрывало оторочено бахромой – все, как просила. Помнится, дурища даже всплакнула, когда осознала, что в новом жилище могут исполняться любые мечты.
Да где же она?! Демиург замер на пороге, пребывая в недоумении. Потом хлопнул себя по лбу: все время забываю, смертным необходимо время от времени справлять естественные надобности. Против посещения демиургом ее туалетной комнаты Милания сильно возражала. Никак не удавалось убедить дурищу, что процесс избавления организма от продуктов переработки – тоже его рук дело, а посему смущаться его визитов не стоит. Девица каждый раз принималась вопить дурным голосом и не могла успокоиться нескольку часов кряду. Поэтому Савва-офф, по некоторому размышлению, решил не нарушать ее одиночество в такие моменты. Решение далось демиургу непросто – он привык, чтобы все и вся подчинялись его грозной воле…
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
