– Так куда мы едем? – воскликнул Лео, и крошки кренделька посыпались у него изо рта прямо на мамин любимый ковёр.
Папа поморщился, протянул руку и осторожно поставил тарелку на стол. Я с трудом удержалась от смеха, потому что папа был похож на смотрителя зоопарка, кормившего льва. Но только Лео – не лев. Он, скорее, дикий кабан.
– Мы едем в Согатак, – торжественно произнёс папа. – Это в Мичигане.
– Вам там понравится! – Мама выглянула из кухни и ободряюще улыбнулась.
Её волосы были стянуты красной банданой, а на щеках от жара духовки выступили розовые пятна. Мама никогда не любила готовить, но пыталась это исправить. Она заявила, что приняла решение научиться печь, несмотря на лето. К сожалению, у неё неважно получалось. Вчера у неё сгорело печенье. А на прошлой неделе она испекла хлеб, который вкусом и запахом напоминал спортивные носки Лео, запечённые в духовке. Мне кажется, ей и правда было нужно отвлечься от преподавательской работы, но это уж слишком…
– Согатак – милый старинный городок на озере Мичиган.
Лео недоумённо нахмурился.
– Но Чикаго тоже на озере Мичиган. Зачем ехать в Мичиган ради озера, когда мы можем пройти всего несколько кварталов и увидеть его?
Папа хмыкнул.
– Справедливо, но до Согатака чуть больше двух часов езды, и он очень отличается от Чикаго. Это великолепное место, чтобы отвлечься. Хорошие магазины, галереи… – Он посмотрел на кренделёк Лео. – И рестораны! Очень много ресторанов. – Папа повернулся ко мне. – Ты так ничего и не сказала, Джин. Что думаешь?
Хороший вопрос. Честно говоря, я ничего не сказала, потому что не знала, что и думать. Я была бы рада где-нибудь развеяться, но папино предложение оказалось слишком неожиданным.
– Джинни? – обеспокоенно повторил папа. – Всё в порядке?
Я кивнула.
– Ну да. Я просто думала, когда мы поедем.
– Через три дня, – ответил папа.
Через три дня будет суббота. Совсем скоро, но у меня, по крайней мере, будет время собраться.
– Ладно. Значит, мы едем на выходные?
Папа ответил не сразу.
– И да, и нет. Вообще-то мы проведём там…
– Месяц?! – хором воскликнули мы с Лео.
Мы никогда никуда не уезжали на месяц! Папа – специалист по реставрации, и он постоянно отыскивал и ремонтировал в Чикаго старинные здания, поэтому мы почти никуда не ездили. Мы просто не могли никуда уехать из-за папиных клиентов и маминых учеников.
Конечно, было бы неплохо это изменить. Кажется, маме с папой не терпится увидеть это место. Может быть, всё будет хорошо. Но только…
– Подождите! А как же мои курсы писательского мастерства? Они начнутся через неделю. Если мы уедем на месяц, я почти всё пропущу.
Папа с мамой задумчиво переглянулись.
– Мы должны поговорить с тобой, милая. В сентябре будут другие курсы писательского мастерства. Нам придётся записать тебя на это время.
– В сентябре? – взвизгнула я. К тому времени я буду уже в восьмом классе. Начнутся занятия в школе, и я должна буду делать уроки. Хоккей с мячом. Хор. Как бы мне ни хотелось, я просто не смогу ходить на занятия два раза в неделю. – Но я не могу ходить туда в сентябре!
Папа поднял ладони, как будто сдаваясь.
– Прости. Я знаю, это не лучший выход, но эта поездка – отличная возможность. Мы не можем от неё отказаться.
Я потеряла дар речи. Несколько недель назад я со своей лучшей подругой Эрикой записалась на курсы писательского мастерства, чтобы научиться писать детективы. Ни одна даже самая лучшая возможность на свете не заставит меня от этого отказаться.
– Знаю, месяц – это слишком долго, но вам там понравится. Мы будем жить не просто в маленьком домике у озера. Мы будем жить в особняке. – Папа подчеркнул последнее слово. – Он называется Вудмур-Мэнор, и в нём двадцать шесть комнат! Только представьте, сколько у нас будет места. Ты сможешь почти каждый день проводить в новой комнате!
Мысль об этом заставила меня слабо улыбнуться. Двадцать шесть комнат, и мы единственные гости? Всё это казалось очень странным.
– Что это такое? Отель или гостиница?
– Ни то, ни другое. – Папа криво улыбнулся. – Строго говоря, это совсем не курортная гостиница, но я воспользовался своими связями, и нам разрешили там остановиться.
Я прищурилась. Если бы я писала детектив, то в эту самую минуту поняла бы, что кто-то лжёт или пытается скрыть правду. Здесь что-то не складывалось.
– Если это не курорт, не гостиница и не мотель, то что это? – спросила я.
– Что-то вроде музея, – ответил папа. – Вудмур построил в тридцатых годах прошлого века миллионер из Чикаго.
– Мы будем жить в музее? – Чем больше папа говорил, тем сомнительнее всё это выглядело. Я наклонилась и ткнула брата в бок, а потом расширила глаза.
Он понял намёк, прекратил счищать с кренделька соль и обратил внимание на папу.
– Да. – Папа пододвинул к нам фотографию. На ней было изображено большое кирпичное здание на холме. – Людям нравится, когда старинные особняки восстанавливают, и я готов этим заняться!
Ну вот. Я так и знала! Это не каникулы. Это очередной папин проект. Возможно, я не всё знала о его работе, но того, что я знала, было вполне достаточно. Папа изучал историю разных зданий, чтобы потом вернуть им первозданный вид. А значит, всё, над чем он работал, было очень старым. А старое почти всегда означало запустение.
Я снова перевела взгляд на фотографию. Уверена, этот особняк в ужасном состоянии. Тёмный, холодный, с паутиной в каждом углу. И я пропущу свои курсы писательского мастерства ради этого?
– А там есть спортивный зал? Где я буду тренироваться и бегать?
– Ты можешь месяц прожить без баскетбола, Лео, – раздался из кухни мамин голос. – Нам всем надо отвлечься. В городе слишком много суеты.
Я не могла в это поверить. Почему мы должны испортить всё лето ради одного проекта?
Потому что владельцы много платят. Наверное, этот особняк что-то вроде гостиницы, которую папа помогал реставрировать несколько лет назад. Она была старой и ветхой, и владельцы сказали, что, если что-нибудь не изменится, им придётся свернуть свой бизнес. Папа взялся за эту работу, и теперь, по его словам, в гостинице всегда полно жильцов, и она почти так же популярна, как некоторые известные отели. Владельцы той гостиницы были в отчаянии. В ужасном отчаянии. Наверное, эти люди из Мичигана тоже в отчаянии. Но почему?
– А этот особняк очень ветхий? – спросила я. – Он разваливается на части, весь покрыт плесенью или что-то в этом роде?
