Ее ноги были скованы болью. Стоять было сложно, а двигаться практически невозможно. Брук спасала лишь мысль о том, что дома ее ждет любимый суп, приготовленный ее матерью. До конца смены осталось всего два часа. Волнение переполняло ее, она увидит свою маму только завтра в больнице. В последнее время мама чувствовала себя все хуже. Но Брук была уверена, что это из-за химиотерапии.
– Сейчас будет плохо, но потом обязательно станет лучше, – твердила она матери.
Раздался звонок. Это был доктор Сэм Кроули. Лечащий врач ее матери.
– Брук. Боюсь, я звоню с плохой новостью. Твоя мама сегодня скончалась, после химиотерапии. Я зашел на плановый осмотр, а она.. Она была уже мертва. Мне очень жаль.
Казалось вокруг не было ни души. Только боль и пол, уходящий из под ног, сигнализировали ей, что она еще жива. Ее глаза покраснели от слез. Она не понимала, почему ее мать покинула ее. Почему мама перестала бороться.
Вокруг все потемнело, Брук казалось, что никогда еще эта светлая уютная кофейня не была такой темной и мрачной. Все потеряло смысл.
– Мисс, будьте добры, обслужить меня. Я стою здесь уже несколько минут, а вы не обращаете на меня внимания. Я хочу средний латте..
– Моя мать мертва. – Резко оборвав недовольного клиента, сказала Брук.
– Мне очень жаль. Я не знал. Я, пожалуй, пойду, закажу кофе где-нибудь еще. – Попятившись, ответил молодой человек, явно не желавший попасть в неудобную ситуацию.
Брук осталась стоять и смотреть в пустоту. И только рука, медленно разжавшись, освободила телефон, который упал на пол, издав глухой стук о линолеум в шашку. Ничего не имело значения для нее.
В ее голове пронеслись лица десятка врачей, которые твердили ей и ее матери, что мама чудом остается жить, учитывая то, как активно рак убивал ее. Брук не могла представить себе жизни без матери. У нее больше никого не было. А ее застенчивость не давала ей и шанса завести друзей или семью.
Постояв в ступоре еще немного, Брук подняла телефон, по которому буквально несколько минут назад ей сообщили, что единственное, что ей было дорого, ушло. Вытерла лицо от слез и осмотрелась. В кафе было пусто. Она встала, взяла пальто и уверенно закрыла дверь кафе раньше положенного. Ее не заботило, что ее начальник уволит ее за этот проступок. Эта работа была ей больше не нужна.
– Я устроилась в это богом забытое место только ради тебя мама, – подумала она, проворачивая ключ в замочной скважине. – Больше мне здесь делать нечего.
Хоть Брук и трудилась на двух работах ради здоровья мамы, но этого было недостаточно для выздоровления матери. По дороге домой она думала только о том, что ничего уже не будет так как раньше. Мир больше не будет таким же ярким и теплым. Кажется, даже дорога к метро, которую Брук так любила за минуты высвобождения от рабочей суеты, больше не то что не радовала, она пугала ее, ведь дома ее ждало лишь глубокое одиночество.
Спустившись в метро, Брук заметила взгляд, который чем-то привлек ее внимание. Брук казалось, что она уже видела эти цепкие, но абсолютно пустые, глаза.
Холодные. Абсолютно ничего не выражающие глаза.
– Странно, – подумала она. И прошла мимо.
Ожидая поезда, Брук осмотрелась и увидела, что кроме нее и той девушки никого нет.
– Удивительно. В такое то время. – Пробормотала она себе под нос.
Сев в поезд, Брук посмотрела в окно, и ее глаза медленно начали закрываться. Она никогда не спала в метро, так как боялась опоздать на работу, но в этот раз ей ничего не мешало.
Открыв глаза, Брук поняла, что находится на конечной остановке. К счастью, именно она и была ей нужна. Медленно выйдя из вагона, она поняла, что той девушки больше не было в вагоне.
Медленно, без желания, Брук вышла из метро в сторону парка. На дворе был вечер, и вокруг было много людей.
– Но почему так много людей гуляют, а в метро никого? – Вновь проскользнуло в ее голове. – Бессмыслица какая-то.
Она направлялась, как ей казалось, к своему спасению. В аптеку – за единственным, что ей было необходимо. За билетом к матери, как она называла это в своей голове.
– Здравствуйте, я хочу забрать обезболивающее для моей мамы, – пробормотала Брук немного нерешительно, но ответа от аптекаря не последовало.
– Извините, можно мне обезболивающее для моей мамы, – сказала Брук увереннее, и сунула рецепт снова прямо под нос девушке. Но ответа не последовало.
– Да что ж такое?! – Вырвалось из ее рта и Брук хотела уже помахать руками перед нахальной сотрудницей, но споткнулась и рукой попала прямо по ее лицу. Рука прошла сквозь лицо продавца, не причинив ей вреда. Какого черта, – завопила Брук, отскакивая от прилавка.
Брук закричала. Она начала вопить и бегать кругами от непонимания происходящего. Но никто вокруг будто бы не замечал ее. Она успокоилась и начала думать: «Может мне это все снится?»
Она крепко закрыла глаза, открыла и попыталась потрогать рядом стоявшего мужчину за плечо, но рука снова прошла сквозь него. Брук выбежала на улицу и стала кричать каждому прохожему, но никто не отзывался. Никто ее не видел. Все шли мимо, или даже сквозь нее. И тут она подумала: «Может, на самом деле, я так и не приехала? Может, вагон сошел с путей, и мы умерли? Может, поэтому той девушки не было в вагоне? Потому что она выжила?»
Ей стало легче. Ведь этого она и хотела. Но ведь она надеялась, что после смерти, она увидится с мамой. Либо, что после смерти, ничего нет, и мы просто исчезаем.
Существование в полном одиночестве, наблюдая за тем, как общество продолжает жить и развиваться, ее совсем не радовало. Ей хотелось покоя.
Проходя мимо большого фонтана, она решила присесть. Ноги болели после рабочей смены, а мысли были совсем запутаны. Как вдруг она подняла глаза и, сквозь узор нарисованный фонтаном в воздухе, она увидела ее – ту самую девушку, которую она видела в метро. Девушка сидела напротив Брук и смотрела на неё в упор.
Ее имя было будто названием очередного парфюма Бренда ее семьи – Виолет Розмари. Она любила свою семью больше всего на свете, а ее семья любила ее. Она хотела стать такой же невероятной и легендарной как ее отец. Всемирно известным парфюмером.
– Посмотрите вверх, – приказным, но мягким тоном сказал врач.
Виолет послушно выполнила указания, и слеза упала с ее щеки. Виолет уже знала, что через минуту скажет врач. Слова, которые причинят ей боль
– После аварии прошло уже два месяца? – Спросил врач.
– Да, – мягко согласилась Виолет.
– Боюсь, что та травма головы, которую вы заработали в этой аварии, отняла у вас обоняние навсегда. Вашему носу ничего не должно мешать чувствовать запах, воспалений нет, ваша голова уже здорова.
