Её ужасу не было предела. Она задыхалась, но всё равно бежала, бежала истекая кровью всё глубже и глубже в лес, потому что понимала – другого выхода нет. Она не хотела умирать. Только сейчас она поняла, что произошло. Не оглядываясь назад и зажав тонкой ладонью глубокий порез она отчаянно боролась за свою жизнь. Другая ладонь старательно сдерживала резко накативший крик ужаса. Колени стёрты в кровь, на джинсах образовались многочисленные дыры, а белая футболка изменила свой цвет до неузнаваемости. Она ещё чересчур мало прожила, чтоб уйти. «Чего они хотят от меня?» – не переставая бубнила она себе под нос.
Девчонка зацепилась за сучок, упав на живот и тихо засопев. По щекам стекали холодные слёзы, резко обрываясь вниз на холодную сырую землю. Пот, даже в условиях теплоты ночного июльского воздуха, стал неприятно холодить кожу.
«Как моя жизнь могла превратиться в кошмар лишь за одну ночь?» – вопрос крутился в голове со скоростью флюгера в ветреное утро.
Обернувшись назад, среди деревьев она продолжала видеть огни: десятки факелов следовали за ней, мерцая в череде тёмных деревьев как далёкие звёзды. Они хотели от неё только одного – её молодой крови.
Экспозиция #иная
Каждый раз, стоит мне только задуматься о характере своего страха в голове всплывает лишь тёмный мрачный силуэт. Я не вижу его глаз, очертаний лица или волос. Они появляются дальше, с каждым новым прожитым днём становясь всё детальнее.
Мрачный сутулый мужчина, без дела стоящий посреди тёмного переулка и поджидающий меня. Мистическая женщина, тело которой словно синяя паутина покрывает длинная сеть из вен. Бездумные тёмные глаза, очертания которых я вижу во мраке.
Жидкий симбиоз, меняющийся вместе со мной.
В моей голове всегда живёт этот силуэт, скрывая свою настоящую сущность. С самого детства я мирно уживаюсь с ним. Я не один, он ходит со мной по пятам не отпуская ни на секунду.
Мой страх – постоянно меняющееся создание, растущее с каждым днём ввысь всё больше и больше, забывая о том что моя черепная коробка вовсе не резиновая. Она не может принять всю тьму в себя.
Это место запомнится мне на всю жизнь, как место где я встретил таинственный симбиоз лицом к лицу. Я чувствовал его дыхание, ритм его быстро бьющегося сердца. Он был рядом со мной каждый день, наблюдал из отдалённых тёмных углов комнат, всматривался в мои волосы, длинные тёмные ресницы и рукой прикасался к гладкой щеке. Он рядом. Он всегда был рядом, есть рядом и будет рядом. Мой страх живёт своей жизнью, а разве можно подчинить себе чужую жизнь?
– 20 минут до пункта назначения – безжизненным машинальным голосом заявила заботливая леди-навигатор, нависшая над лицами моих родителей в чёрной крепкой подставке.
– Хвала богам! – проронила моя мама, скучающе смотря в окно на леса, тянувшиеся бесконечной чередой за ним. Дорога виляла и путалась в самых неожиданных формах как длинный питон, медленно пробираясь через густую чащу, прерываемую безвкусными массивными яркими биллбордами. Жирными буквами они сообщали о выходе нового вкуса безалкогольного пива. «Базилик, малина и ментол – взрывоопасное сочетание!» – точнее не подметишь.
Разувшись и уютно закинув ноги на кресло я повышал налоги в «SimCity”, ловя недовольные отзывы местных жителей. Переодически, это отвлекало от осознания того, что твоя старая повседневность навсегда исчезает. Она продолжает с надеждой цепляться за мчащую со скоростью восемьдесят семь километров в час машину, проясняясь грустными видениями сквозь звенящие на ветру листья.
Даже сквозь наушники, в которых играл последний альбом Джастина Тимберлейка я мог расслышать суетливые реплики родителей: казалось бы, такой опыт переезда, а привыкнуть всё никак не могут.
Дорога была изнуряющей. На захудалой заправке пригорода одного из невзрачных захолустий моя мать потеряла телефон, обвинив в краже ни в чём неповинного тихого байкера. Было неловко.
А ещё было неловко когда мой отец поцарапал чужой «Nissan” вишнёвого цвета, ловко скрывшись с места конфуза.
В наушниках заиграл «One direction”. Подскочив на месте, я испуганно переключил трек, будто их песни были запрещены законом.
В машине продолжало омерзительно пахнуть мягким «Бри». Родители не удержались, увидев сногсшибательную акцию «три головки по цене одной». Сейчас же, глаза от трёх головок слезились как от целой сырной контрабанды, сгружённой в наш тесный багажник.
А ещё, аромат плесени, схожий на запах потняков всех игроков нашей футбольной сборной (хоть я и понятия не имею, как они пахнут), смешался с благовонием висевшей на зеркале заднего вида ёлочки.
А ещё, леди-навигатор не вздумала заткнуться ни на секунду.
А ещё, мне захотелось в туалет.
А ещё, …. вы вообще знаете куда мы держим путь?
Для таких «а ещё» и созданы экспозиции и специальные многозначительные прологи. Они должны безвкусной невнятной кашей вылить поток информации на неподготовленную голову читателя. А читатель, в свою очередь, должен определиться, читать ли ему произведение или нет.
Так что экспозиция это ответственно.
Очень ответственно.
Мы были почти у цели: новая жизнь. Новый город, складывающий противоречивые впечатления и о себе, и о живущих в нём.
Люди живущие в этом городе ощущали себя как-будто в вакууме, и хотя город с 40-тысячным населением особо провинциальным назвать нельзя было, они жили в городе, которому, по словам его жителей, неподвластно время. Главной городской достопримечательностью города были руины старого стадиона, а главным развлечением жителей – собирание сплетен друг о дружке. О да, в этом городе у любого жителя можно узнать все подробности об интимной жизни своего соседа. Каждый тут друг друга знал, и заселение новой семьи здесь вызывало фурор и всеобщий ажиотаж. Вот примерно такой же ажиотаж и вызвало моё появление.
Сейчас, по правилам экспозиций и прологов я должен торопливо рассказать о себе. Изложить коротенькое описание своей жизни в нескольких предложениях. Как в наигранных телешоу, когда во время интервью с героями появляется короткая информация об их персонах, вроде «Генрих. Продавец фалафеля» или «Сюзанна. Маникюрщица бульдогов».
Меня зовут Влад, и через два месяца мне стукнет шестнадцать. Зачем обычного школьника угораздило излагать свои мысли на бумаге? Ну, мне нужно было их изложить. Ведь история, которая заставила меня задуматься о смерти, и о том, что этот мир совсем неоднозначен стоит того. Её можно или выгрузить, пытаясь избавиться от тяжёлой ноши, или дать полностью оккупировать свой мозг со скоростью невиданного ранее опасного африканского вируса.
Хм, «неоднозначность». Похоже, это слово на сто процентов описывает те события, которые приключились со мной прямо таки во время подросткового созревания. Не самое подходящее время для сильнейшего шока, согласитесь?
