Аркадий Гайдар - Чук и Гек

© Плевин В.Ф., иллюстрации, 2022

© Оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2022

Machaon®

Кольке было семь лет, Нюрке – восемь. А Ваське и вовсе шесть.

Колька и Васька – соседи. Обе дачи, где они жили, стояли рядом. Их разделял забор, а в заборе была дыра. Через эту дыру мальчуганы лазили друг к другу в гости.

Нюрка жила напротив. Сначала мальчишки не дружили с Нюркой. Во-первых, потому, что она девчонка, во-вторых, потому, что на Нюркином дворе стояла будка со злющей собакой, а в-третьих, потому, что им и вдвоём было весело.

А подружились вот как. Приехал однажды к Ваське из Москвы его задушевный товарищ – Исайка Гольдин.

Исайка был ровесником Васьки и был похож на Ваську. Только что чуть-чуть потолще, да волосы у Исайки почернее, да ещё было у Исайки ружьё, которое стреляло пробками, а у Васьки не было.

Приехал Исайка с отцом в выходной день. И вздумали ребята в лапту играть. А в лапту, известное дело, втроём не играют – обязательно нужно четвёртого.

Пошли за Павликом Фоминым, который жил неподалёку. Но у Павлика болел живот. В лапту играть его не пустили, и сидел он дома совсем печальный, потому что выпил недавно касторки.

Что тут будешь делать? Где взять четвёртого? Вот Васька и говорит Кольке:

– А давай позовём Нюрку?!

– Давай, – согласился Колька, – у неё ноги вон какие длинные, она не хуже козы бегает.

Исайка согласился тоже.

– Только, – говорит Исайка, – хоть у меня ноги и короткие, а я тоже хорошо бегаю, потому что Нюрка без припрыга бегает, а я с припрыгом.

Позвали Нюрку.

– Иди, Нюрка, с нами в лапту играть.

Нюрка сначала очень удивилась. Но потом, видя, что ребята всерьёз зовут, ответила:

– Я-то бы пошла, да мне сначала огурцы полить надо. А то взойдёт солнце и рассада повянет.

Увидали ребята, что дело это с поливкой долгое будет. Тут Исайка и выдумал:

– Давайте мы тоже поливать будем. Одни воду подтаскивают, другие поливают, тогда раз-раз – и готово. А то одна она и до полдня прокопается.

Так и сделали. Сыграли в лапту десять конов. Сбегали на речку купаться. Потом Исайка с отцом уехали в город. И с того-то самого дня подружились Васька и Колька с Нюркой.

Жили они от Москвы недалеко, в посёлке, у самого края. Дальше начиналось поле, поросшее мелким кустарником. А ещё дальше, на горе, виднелась мельница, церковь и несколько домиков с красными крышами – то ли станция, то ли деревенька – издалека не разберёшь.

Как-то Васька спросил у отца, как называется эта деревенька.

– Это не настоящая, – ответил отец, – это всё нарочно сделано.

– Как же не настоящая? – удивился Васька. – Как же не настоящая, когда и мельница, и церковь, и дома?.. Всё видно.

– А так и не настоящая, – рассмеялся отец. – Отсюда кажется, что и мельница и дома… А подойдёшь поближе, там ничего нет.

Удивился тогда Васька, но не поверил. И решил, что отец посмеялся или просто сказал так, чтобы от него отстали.

Полез к Кольке через заборную дыру. Глядит, а Колька с Нюркой сидят на заборе и что-то интересное в поле высматривают. Обиделся Васька и закричал им снизу:

– Вы что же это, сами интересное высматриваете, а меня не позвали?

А Колька отвечает:

– Мы только сейчас сами залезли. Я давно уже хотел сбегать за тобой. Залезай скорей на забор. Посмотри, какие красноармейцы с пушками приехали!

Залез Васька, смотрит: совсем рядом в кустах кони стоят, повозки на двух колёсах и пушки.

– Ну и ну! – сказал Васька. – Это что же такое дальше будет…

– А вот посмотрим, – ответила Нюрка. – Мы уже давно здесь сидим и всё дожидаемся.

– Ладно, – напомнил им Васька, – другой раз и я тоже раньше вашего сяду и вам ничего не скажу.

Но всё-таки на этот раз они не поссорились, потому что в кустах начиналось что-то очень занятное.

Лошадей у каждой пушки было по шесть штук – по три пары на пушку. Лошади отцепились от пушек как-то сразу, будто бы вагоны от паровоза. Красноармейцы возле пушек забегали и что-то такое крутили, ворочали, потом отбежали назад. Остался рядом с пушкой только один. И тот, который остался, держал в руке длинный шнур, привязанный к пушке.

– Ты, Колька, не знаешь, зачем это он за шнурок держится? – спросил Васька, усаживаясь поудобнее.

– Не знаю, – сознался Колька, – только если держится, то уж, значит, так нужно.

– Обязательно так нужно, – подтвердила Нюрка.

– А то если бы он не держался, тогда как же? – продолжал Колька.

– Ну конечно, – согласился Васька, – если бы не держался, тогда как же?..

Но тут красноармейский командир, который стоял позади с телефонной трубкой, что-то громко закричал. Другой командир, который стоял поближе к пушке, тоже что-то крикнул, махнул рукой, и тогда красноармеец дёрнул за шнурок.

Сначала сверкнул огромный огонь. Потом так ударило, как будто бы гром грохнул над самой печной трубой.

Ребята слетели с забора на траву.

– Ну и бабахнуло! – сказал Васька, поднимаясь.

– Здорово бабахнуло, – согласилась побледневшая Нюрка.

– Это вот когда дёрнут, тогда и бабахнет, – объяснил Колька. – А вы говорите, зачем шнурок да зачем! Я теперь сразу угадал – зачем. А вот скажи, Васька, почему ты с забора соскочил и меня с Нюркой спихнул?

– Я не соскочил, – обиделся Васька. – Это Нюрка первая соскочила, тряхнула забор, я свалился.

– Я не первая, – отказалась Нюрка. – Если бы я первая, то как бы я Кольке на спину упала?! Это он сам первый.

– Вот ещё! – рассердился Колька. – Это ты просто побоялась в крапиву падать и нарочно выбрала так, чтобы мне на спину. А я вот не побоялся и всю руку изжёг. – И, обернувшись к Ваське, он добавил: – Они все, девчонки, крапивы боятся. Куда уж им!

С тех пор красноармейцы с пушками приезжали часто. Только в среду да в понедельник стрельбы не бывало. А то каждый день.

Как только приедут артиллеристы, так бегут ребята прямо к кустам. Сядут на бугорочке, совсем близко, и смотрят: с бугорка всё видно и всё слышно. Слышно, как телефонист послушает в трубку и потом говорит командиру:

– Прицел 6–5, трубка 7–2.

Тогда командир кричит:

– Второе орудие!.. Прицел 6–5, трубка 7–2.

И бегут сразу красноармейцы ко второму орудию. Покрутят какое-то колесо, и орудие немного вверх приподнимается. Покрутят другое, и ствол орудия немного в сторону отойдёт. Тут, когда нацелятся артиллеристы, командир махнёт рукою – дёрнет красноармеец-наводчик за шнурок. Вот тебе и трах-бабах!

Куда летит снаряд – этого ребятам не видно. Но когда долетит и разорвётся, то тогда уже видно, потому что над этим местом поднимется целое облако пыли и чёрного дыма.

И все снаряды рвались то около церкви, то около мельницы, то около домиков, которые виднелись далеко на горке.

– А страшно в той деревеньке жить! – сказала как-то Нюрка. – Я бы ни за что не осталась там жить. А ты, Васька?