Аж сердце выпрыгивает из груди от мысли, что он пришел меня спасти. Толик реагирует на посторонние звуки и подходит к двери. Напоследок смотрит в мою сторону и с отвращением бросает какое-то ругательство. Однако мне просто наплевать.
Сейчас все закончится.
Но радость длится недолго — на пороге появляется врач, которого муж тут же берет за шиворот и, встряхнув, угрожает:
— Чтобы сделал все как надо, иначе голову оторву. Понял?
— Да, господин Глущенко. Все сделаем в лучшем виде, и ваша жена…
— Заткнулся и пошел, — отталкивает его в мою сторону. А после, когда дверь еще не закрыта, слышу, как он говорит с охранником: — Тут останься. Глаз с нее не спускай. Мне надо отойти ненадолго. Как закончат — в машину ее сразу тащи.
Дверь захлопывается, и я моментально ощущаю себя в клетке. Впрочем, я всегда в ней была... Неужели это конец?
— Раздевайтесь и укладывайтесь на кресло, — говорит этот убийца, иначе и не назовешь.
Трясущимися руками делаю вид, что снимаю трусы. Но я не позволю с собой что-то сделать. А с моим малышом тем более. Рядом с креслом замечаю столик и на нем прикрытые марлей инструменты.
«Боже, я должна решиться, я должна что-то сделать».
Подхожу туда. Врач оказывается рядом сразу.
— Не бойтесь, я сделаю все качественно и без последствий, — его ужасную речь перебивает звонок мобильного, и мужчина отворачивается, поднимает трубку.
Рассматриваю странной формы ножницы. Изогнутые на конце, с ребристыми лезвиями. Начинает мутить от мысли, что он ими делает с женщинами. Хватаю самые большие и, повернувшись к мужчине, стоящему до сих пор спиной, набираюсь моральных сил.
«Я сделаю это ради нас с ребенком. Никто не смеет судить меня за то, что я хочу спасти жизнь себе и малышу».
Заношу руку и втыкаю в спину со всей силы острие. Врач сдавленно выдыхает и начинает поворачиваться, поэтому в испуге я бью его еще несколько раз.
Успокаиваю себя тем, что меня бы не пощадили. Ни он, ни кто-либо другой. Но все же молюсь, чтобы он не умер. Потому что мужчина падает, корчась и истекая кровью.
Голова кругом от тошноты и вида крови. Я чувствую вину, но у меня нет на нее времени. Подбегаю к окну и почти счастливо кричу, когда понимаю, что не так высоко нахожусь.
Открываю его и, высунувшись, осматриваюсь. На улице пусто, а еще это не внутренний двор больницы, тут сразу идет забор и проезжая часть с тротуаром.
Спрыгиваю с подоконника, не медля ни секунды, не сомневаясь в правильности своих действий. Добегаю до калитки, но не останавливаюсь. Смешиваюсь с прохожими, направляясь все дальше отсюда.
Дыхание сбивается, да и ноги устали ужасно. После тех избиений, что мне пришлось вынести, я совсем слабой стала, плюс еще беременность отнимает силы. Но я все же счастлива. Пусть не вовремя произошло это счастье, но я обязана его сохранить. Это и есть тот светлый маячок, который будет держать меня. И силы во мне есть на то, чтобы идти вперед ради него… Ради нас.
Лихорадочно думаю о том, что нужно сделать дальше. Но такая каша в голове, что я теряюсь и останавливаюсь.
Мне нужно подумать. Прикладываю руку к груди, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце. Нащупываю кольцо и кулон на цепочке.
— Точно, — шепчу подрагивающим голосом.
Оглядываюсь по сторонам. Иду все дальше и дальше, пока не замечаю на противоположной стороне дороги ломбард. В ювелирный магазин с такими драгоценностями не пойдешь. Слишком дорогие, а в этом месте и спрашивать не станут, откуда взяла.
Перехожу дорогу, вновь озираясь, и быстрым шагом направляюсь к нужной двери.
— Здравствуйте. Вы принимаете ювелирные изделия? – из-за невысокой стойки на меня смотрит женщина средних лет и, поздоровавшись, просит показать, что у меня есть.
Снимаю быстро цепочку и отдаю ей.
Она сквозь небольшую лупу начинает рассматривать сначала кулон, потом берет и кольцо. Хорошо, что ублюдок-муж любит показывать всем остальным, как он «любит» свою жену и балует ее цацками. Вот и тут не поскупился.
С каждой секундой глаза работницы все больше расширяются. И она зовет какого-то Николая.
К нам выходит мужчина, и она протягивает ему принесенные мною драгоценности. Я же все считаю минуты, когда смогу оказаться отсюда как можно дальше.
— Ты хоть знаешь, сколько все это стоит? — спрашивает мужчина.
— Конечно, знаю. Мой муж не бедный человек и не стал бы покупать ширпотреб.
— Муж?
— Я что, на воровку похожа?
— Да плевать, на кого ты там похожа и зачем пришла сюда. Я больше пятидесяти штук не дам за все.
— Почему так мало? Вы держите в руках минимум четыреста тысяч, а мне даете всего пятьдесят?
Умом понимаю, что мне некогда заниматься халтурой. Но черт возьми! Я беременна! И только бог знает, когда я найду работу. И вообще, смогу ли... Мне в больницу идти... Квартиру снимать...
— Значит, забирай все это дерьмо и проваливай в ювелирку, — буквально швыряет на стойку мои вещи и сует руки в карманы.
У меня нет времени. Нет другого выбора! Черт тебя дери, проклятый Николай!
— Ладно, давайте, — со злостью выплевываю свое согласие. Тяжело выдохнув, потираю уставшее лицо все еще дрожащей ладонью.
Получив деньги, выскакиваю наружу и сразу же ловлю такси.
— Куда едем? – спрашивает мужчина, а я зависаю.
Если бы я знала, куда мне ехать... Если бы знала место, где буду в безопасности. Но такого места просто не существует. Наверное...
— Будьте добры, в гостиницу на окраине города.
— Много таких. Конкретнее не скажете?
— Боже, я не знаю. Любую, самую дешевую. Только скорее, пожалуйста.
— Ладно.
Через сорок минут мы останавливаемся в каком-то странном районе. Я даже не подозревала, что такие тут имеются. Расплачиваюсь с таксистом и иду к гостинице «Лилия» на ватных ногах.
— Какой ужас, — бормочу себе под нос. Только бы остаться тут живой.
Меня встречает обшарпанное фойе с неприятным запахом. Но я иду дальше, потому что мне нужно отдохнуть и просто подумать, что делать дальше.
Женщина, как я поняла, хозяйка этого места, оглядывает меня с ног до головы и явно про себя решает, что я бродяжка.
Еще бы. Я в домашнем мятом платье. Синяки виднеются, и в руках ничего. Деньги я спрятала в лифчик.
— Здравствуйте. Можно мне какой-нибудь номер?
— Номер? Думаешь, раз тут не пять звезд, то благотворительностью занимаемся?
— Прошу вас... Пожалуйста, — срывается голос, как бы я ни пыталась сдержаться. — У меня все украли. Есть только немного денег с продажи кольца. Вещи, документы... Все отняли, еще и избили, — указываю ей на синяки. — Только пару ночей. У меня есть деньги, — отвернувшись, лезу и вытаскиваю пятитысячную купюру.
Женщина недоверчиво, но жалостливо смотрит на меня. Потом на деньги.
— Это было мамино кольцо. Оно старинное. Взяли за десять тысяч в ломбарде. Больше у меня нет ничего. Прошу вас. Всего пара ночей, — перехожу на шепот.
