Марго Гритт - Чужеродные

Знак информационной продукции (Федеральный закон № 436-ФЗ от 29.12.2010 г.)

Редактор: Аглая Топорова

Издатель: Павел Подкосов

Главный редактор: Татьяна Соловьёва

Руководитель проекта: Ирина Серёгина

Художественное оформление и макет: Юрий Буга

Корректоры: Татьяна Мёдингер, Ольга Петрова

Верстка: Андрей Ларионов

В оформлении обложки использовано фото Getty Images

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© М. Гритт, 2025

© Художественное оформление, макет. ООО «Альпина нон-фикшн», 2025

Посвящается Доре

Мальчик сказал «проблемка» вместо «проблема», и первое, о чем Васьвась подумала: «А, он из тех, кто изъясняется уменьшительно-ласкательными словечками». Мальчик, конечно же, представился в начале встречи, но она плохо запоминала имена, отметила про себя лишь, что у него немецкая фамилия из двух слогов: что-то там и «манн» – «мужчина». Но Васьвась называла мальчиками всех мужчин в диапазоне от «мальчик на вид» до «мальчик в душé». Конкретно этому – ноги скрещены в лодыжках, вельветовые брюки древесного цвета и черная водолазка в стиле «мы-против-дресс-кода», запах дезодоранта с непременным temptation в названии – можно дать лет двадцать пять, только вот борода, выкрашенная в жемчужный оттенок по нынешней геронтофильской моде, затрудняла определение возраста.

Вроде симпатичный мальчик, но раздражал жутко. Примерно на пятой минуте разговора Васьвась поняла почему. Рот! Уголки его губ словно кто-то приклеил к щекам скотчем. Ей стало любопытно, перестанет ли он протокольно лыбиться, если под нос ему сунуть дохлую крысу. Когда секретарша – тетка лет пятидесяти с невидимой бегущей строкой над головой «мы-против-стереотипов-о-секретаршах» – внесла поднос, Васьвась на секунду показалось, что та прочла ее мысли и решила провести эксперимент с крысой. Но на подносе стояли три кофейные чашки, такие крошечные, что Васьвась с Шалевским невольно переглянулись: дома они привыкли пить кофе из пузатых кружек, украденных на гамбургской рождественской ярмарке. Ну как украденных – они честно заплатили за них залог в пару евро, просто не вернули. Ярмарка та почти сорокалетней давности проводилась с пометкой «восемнадцать плюс». На кружке Васьвась красовался голозадый Санта-Клаус в солнцезащитных очках, на кружке Шалевского – снеговик, который распахивал плащ как эксгибиционист. А ведь Шалевский мог запросто выбрать для PastPerfect именно тот день, хоть бы и шутки ради: надувной розовый фламинго, парящий над площадью, елочные игрушки в виде фаллосов, леденцы в виде фаллосов, ледяные скульптуры в виде – да, снова фаллосов, развешанные на прищепках семейники под козырьками киосков, аромат жареных сосисок. Пьяные от глинтвейна и какого-то совершенно нереального киношного Рождества, они примеряли вязаные шапки с ушками, грызли орешки в сладкой глазури – один кулечек на двоих, – гуляли по сияющему Репербану, много, неприлично много смеялись, точно школьники, разглядывая витрины секс-шопов, сражались с чайкой за сэндвич с селедкой – не спрашивайте, – но Васьвась помнит и другое: как мокрые следы от поцелуев стыли на ветру, как коченели пальцы, несмотря на шерстяные перчатки, как невыносимо было слушать по десятому кругу Last Christmas – она ни за что не согласится на голос Джорджа Майкла на повторе до скончания времен.

– Я бы сказал даже, маленькая неувязочка.

Манн подхватил кофейную чашечку двумя пальцами и беззвучно отпил, демонстрируя невероятные способности лицевых мускулов, – Васьвась даже решила провернуть такой трюк дома перед зеркалом и проверить, получится ли у нее одновременно растягивать губы в улыбке и складывать их трубочкой, чтобы пить. Выглядело отпадно.

Шалевский тоже потянулся к кофе, только чтобы занять чем-то руки. Ни молока, ни сахара – эту экологически чистую дрянь он точно в рот не возьмет. Примостившись на самом краешке кресла, Шалевский подался корпусом вперед и по привычке чуть повернул голову влево, наверняка полагая, что никто не замечает этой странной манеры, – Ваcьвась столько раз говорила, что ему пора купить слуховой аппарат, но он отмахивался, не желая признавать очевидное. Выпендривался: «Я все равно могу предугадать каждое твое следующее слово». Тогда она называла что-то совсем непредсказуемое вроде «колоратура», и он переспрашивал: «А?»

Манн продолжил:

– Поскольку вы подаете заявку как пара, – «Спасибо, что не "парочка"», – успела подумать Васьвась, – нам необходимо, чтобы даты совпадали. В ваших анкетах указаны разные дни. Вероятно, мои коллеги не прояснили вам, что день должен быть один. Один на двоих.

В отличие от нее, Шалевский не мог сопротивляться действию зеркальных нейронов и растерянно улыбался Манну в ответ, не понимая, что, собственно, происходит. «Дура, какая же я дура!» – пронеслось в голове Васьвась.

– Боюсь, я могла что-то напутать, – тихо сказала она, стараясь не смотреть в сторону Шалевского. – Вечно у меня проблемы с этими цифрами…

– Ничего страшного. Необязательно решать прямо сейчас. Вы можете взять время на подумать.

– Но мы же решили… – подал голос Шалевский.

– Ерунда, – проговорила Васьвась, чувствуя, как пылают щеки, точно у школьницы, сделавшей глупую ошибку в слове «молоко» – оно же маячило у нее перед глазами каждый день за завтраком. – Всего лишь опечатка, давайте я…

– Как я понимаю, торопиться некуда, – Манн, ни на минуту не переставая улыбаться, сверился с данными в планшете.

Наверняка перепроверял пункт «Неизлечимые болезни».

– А если мне завтра кирпич на голову упадет? – попытался пошутить Шалевский, но Манн счел это риторическим вопросом.

Честно говоря, Васьвась ничего не напутала. Васьвась поняла инструкции правильно с самого начала. Но в последний момент она машинально вписала в строчку анкеты другую дату, не ту, что они сто раз обговорили с Шалевским. Просто помутнение какое-то. А все из-за той художницы с черными пятками, черт бы ее побрал.