Просторная гостиная, служащая одновременно и мастерской художника. Слева, возле окна, расположены шкаф, диван, кресло, стол, справа – лестница, поднимающаяся на второй ярус. Наверху две двери, ведущие в спальни. По центру, в глубине сцены, входная дверь, чуть правее дверь в кухню. На стенах висит много картин. Из раскрытого окна доносится шум моря. На кресле сидит Стахов с забинтованными глазами. Сверху, из правой двери выходит Темирбулатов. Держа в руках дорожный чемодан на колесиках, он спускается вниз по лестнице. В дверях кухни появляется Амаду. Откатив чемодан к выходу из гостиной, Темирбулатов зашторивает окно и подходит к Стахову.
Темирбулатов. Как вы себя чувствуете?
Стахов. Хорошо.
Темирбулатов. Никаких неприятных ощущений?..
Стахов. Абсолютно… Все в норме.
Темирбулатов. Тогда приступим. (Начинает разматывать бинты.) Если начнет резать глаза, скажите.
Стахов слегка дергает головой.
Темирбулатов. Что такое?
Стахов. Волос прищемили.
Темирбулатов. Хватит паясничать. (Сняв бинты.) Осторожно открывайте глаза, не торопитесь и не бойтесь, я зашторил окна.
Стахов открывает глаза.
Темирбулатов. Вы видите?
Стахов (щурясь и моргая). Да.
Темирбулатов. Достаточно отчетливо?
Стахов. Вполне.
Темирбулатов. Вас что-нибудь беспокоит?
Стахов. Ничего, абсолютно ничего.
Темирбулатов. Постойте, я посмотрю. (Осматривая ему глаза, сам удивленно потряхивает головой.)
Стахов. Что?.. Чему вы удивляетесь?
Темирбулатов. Слишком уж все гладко, с первого раза… Так не бывает.
Стахов, слегка оттолкнув Темирбулатова, встает, проходит по комнате, замечает Амаду и радостно идет ему навстречу.
Стахов (в порыве радости обнимая Амаду и даже пытаясь поднять его над землей). Амаду, ты слыхал? Так не бывает. Амаду, волчище!..
Темирбулатов. Я бы посоветовал вам воздержаться от бурного выражения эмоций. Процесс адаптации все-таки…
Стахов. Амаду, да улыбнись ты, бармалей! Все закончилось! Что ты молчишь, как рыба об лед? Скажи что-нибудь.
Амаду. Здорово!
Амаду уходит на кухню.
Стахов. Здорово? Чудо! Свершилось чудо. Гениально, профессор! Мы сделали это! Победа! Я заметил, доктор: гадкие поступки всегда получаются с первого раза.
Темирбулатов. Рано радуетесь. Ткани могут не срастись, может произойти отторжение… Возможно все, что угодно.
Стахов. Да пошли вы с вашим отторжением! Не сдох – и на том спасибо. (Красуясь перед зеркалом.) Отличная работа! Вы заслужили свои деньги.
Темирбулатов, присев за стол, что-то записывает в блокноте.
Стахов. На самолет не опоздаете?
Темирбулатов. Нет. (Вырвав листок из блокнота, оставляет его на столе.) Здесь кое-какие лекарства, если вам вдруг станет плохо. Я бы еще остался понаблюдать, но… сами понимаете…
Стахов. Конечно, конечно. Служебная командировка закончилась. Пора запутывать следы. Интересно, какая ответственность грозит нам по уголовному кодексу? Есть ли там вообще статья, которую можно было бы применить к нашему случаю, а, профессор, вы не узнавали?
Темирбулатов. Меня больше беспокоит вопрос оплаты.
Стахов. Скользкая тема… Деньги на ваш счет уже положены. (Зовет в кухню.) Амаду!
Темирбулатов. Какой счет?
Амаду входит в гостиную с конвертом в руках, молча передает его Стахову и снова удаляется на кухню.
Стахов (принимая конверт, заглядывает внутрь и отдает его Темирбулатову). Вынужден признать, вы меня основательно разорили. Здесь пластиковая карта с документами на ваше имя. На счету вся сумма, как и договаривались.
Темирбулатов (взяв конверт, придирчиво рассматривает бумаги). Мне это не нравится. Вы говорили про наличные.
Стахов. Профессор, вы с ума сошли? Вы не думали над тем, что нам проще пристрелить вас, чем заплатить такую сумму?
Темирбулатов. А вы не думали, в свою очередь, к кому обратиться за квалифицированной помощью, если с вами не дай бог что случится?
Стахов. Мой друг, вы все еще надеетесь уйти отсюда живым?
Темирбулатов. Если я не сяду на самолет, один мой приятель, поставленный в известность о моем отъезде, сегодня же подаст заготовленное мной заявление в ближайшее отделение милиции. Остальное будет делом техники наших бдительных правоохранительных органов.
Стахов. По-моему, вы блефуете, профессор.
Темирбулатов. Неужели вы думаете, что я – такой глупец: согласиться на подобную авантюру без какой бы то ни было страховки?
Стахов. А вы все-таки изрядный подлец, доктор! Вы просто чудовище.
Темирбулатов. Ну, что вы! Чудовище – это вы. Я, по сравнению с вами, – мелкая сошка.
Стахов. Вы считаете, мы не стоим друг друга?
Темирбулатов. Нет. Я, в отличие от вас, не убийца.
Стахов. Подождите, а разве это не вы орудовали скальпелем?..
Темирбулатов. Я.
Стахов. Мы заставляли вас работать из-под палки?
Темирбулатов. Нет. Но ответьте мне на один вопрос: у кого из нас возникла в голове эта идиотская мысль?
Несколько мгновений они враждебно смотрят друг на друга, и кажется, что вот-вот между ними вспыхнет потасовка, но Амаду вовремя выходит из кухни с двумя бокалами вина в руках.
Стахов. Н-да, вы, дорогой мой друг, еще омерзительнее, чем я предполагал. Надеетесь таким образом оправдаться? Загодя репетируете защитную речь на суде?
Темирбулатов. Ну, я надеюсь, что до суда дело не дойдет. (Кивая на Амаду.) С такими-то кадрами.
Стахов. Амаду, тебя оскорбили или похвалили? Я не понял.
Амаду. Пить будете?
Стахов. Будем. (Берет у Амаду бокалы, один из них протягивая Темирбулатову).
Темирбулатов (заглядывая в свой бокал). Бокалы не перепутали?
Стахов (с ухмылкой). А, все-таки боитесь, что мы вас отправим на тот свет!
Амаду стоит между ними, словно рефери на ринге. Темирбулатов, не отрывая пристального взора от Стахова, выливает содержимое бокала на пол, отдает бокал Амаду, и молча уходит, забирая с собой чемодан.
Стахов (вдогонку Темирбулатову). А убрать за собой?
Амаду вынимает из кармана ключи от машины и принимается крутить их на пальце.
Стахов (проводив взглядом Темирбулатова, отпивает из своего бокала). Подонок! (Берет со стола листок, оставленный Темирбулатовым, и протягивает его Амаду.) Купи, пожалуйста, этой гадости, о’кэй?
Кивнув, Амаду выходит из дома. Стахов с бокалом вина неторопливо подходит к окну, слегка отодвигает штору и, щурясь, смотрит на улицу. Слышен звук отъезжающей машины. Стахов отходит от окна, подходит к зеркалу шкафа и пристально разглядывает свое отражение. На втором ярусе открывается дверь левой спальни, и на пороге показывается Инга с кровавыми бинтами в руках. На месте глаз у Инги – кроваво-бурое месиво. Стахов, заслышав шум наверху, ставит бокал с вином на стол, хватает первое, что попадается под руку – тяжелую стеклянную пепельницу, и испуганно пятится к выходу, но скрип половицы выдает его.
