Люди за соседним столом пили коньяк и виски. Говорили громко, прерывая друг друга, смеялись, две женщины и четверо мужиков, внешне совершенно разных, разве что одного возраста. Они уже сидели в своем углу, когда Дима вошел. Буфетчица улыбнулась ему, не спрашивая, налила дешевого дагестанского коньяка, положила на тарелочку бутерброд с семгой. Дима давно облюбовал эту забегаловку. Что, интересно, подумал он, привело именно сюда эту компанию? Обычно сюда захаживали лишь живущие по соседству алкаши, и выглядели они соответственно. Эти же шестеро одеты были прилично, да и на столе у них громоздилось все, чем только могло похвастаться заведение.
На улице быстро темнело, хотя было всего два часа дня, собирался традиционный питерский дождь.
Дима старался соблюдать простое правило – не пить в рабочее время. (Хотя он и не работал). Но сегодня правило отменяется. Сегодня в банке ему отказали в кредите, неделю поморочили голову и отказали. Возможно, правильно сделали. Какой из него заемщик? Ни кола, ни двора, одна только липовая справка о доходах.
За соседним столом зашумели. Может, подерутся? Спорили, как догадался Дима, слов он не слышал, в зале гремела музыка, о том, кому платить за очередную порцию виски. Чем не повод подраться? В споре мужчины размахивали бумажниками. И откуда у людей столько денег? Победил похожий на бычка атлет и довольный отправился к стойке. Одна из теток, худая, черная, немного сумасшедшая, рванула следом, видимо, помочь донести продукты – в забегаловке самообслуживание.
Разглядывать компанию можно было совершенно безнаказанно. Ясно было, что его в упор не замечают, как если бы он находился за односторонне прозрачным стеклом, какие показывают в фильмах про полицию.
Дима от нечего делать представлял себе, чем занимаются все эти люди, когда не пьют виски в таком неподходящем месте. Лицо многое может рассказать о хозяине. Например, этот лысый с насмешливыми круглыми глазами явно не водитель троллейбуса. Вероятно, успешный риэлтор. Рядом с ним, с татуировкой, музыкант. Или… Неважно. Черная стерва наверняка учительница химии. Такая игра в интуицию. Единственный, о ком трудно сказать что-либо определенное, блондин, сидящий к Диме спиной. Много ли информации заключает в себе затылок? Или даже воротник белой сорочки, дорогие часы, перстень на среднем пальце? Вот если хотя бы серьга в оттопыренном ухе, а то ведь не за что зацепиться?
Сидевший спиной как раз что-то говорил, завладев вниманием своих товарищей. Вероятно, какой-то длинный тост, судя по приподнятой рюмке с коньяком. Вдруг он замолчал и повернулся, сделал практически полный оборот. Казалось, он вдруг почувствовал на себе взгляд Димы и обернулся к нему лицом. Это бывает. С самим Димой такое не раз случалось, особенно на войне, когда все обостренно, не хотелось об этом вспоминать. Удивительна, однако, была реакция незнакомца – у него, что называется, отвисла челюсть, он ошеломленно смотрел на Диму. Так и просидел какое-то время с открытым ртом, потом зажмурился, словно прогоняя видение, и, наконец, замедленно повернулся к своему столу, продолжая прерванный тост.
Пора, пора отваливать, решил Дима, изображая задумчивый взгляд в сторону окна.
– Вы позволите? – незнакомец, тот самый, не дожидаясь ответа, подсел к Диме.
Дима оценил запах коньяка, существенно более дорогого, чем сам он мог себе позволить, и заведомо дорогого парфюма.
– Позвольте представиться: Фаустовский Олег Владимирович, просто Олег. Вот визитка. Сидели за партами вместе, – он кивнул в сторону застолья, – видимся редко, естественно, вот встретились, выпиваем… ах, да… – он вскочил, с неожиданным проворством метнулся к своему столу и вернулся с двумя вместительными рюмками коньяка. – Позвольте угостить вас!
Дима позволил, чокнулись.
– Удивительное дело, – сообщил Фаустовский, с пьяной улыбкой разглядывая Диму, как если бы тот был рыбкой в аквариуме. – Прошу покорнейше извинить, вы, без сомнения, ожидаете, что я как-либо прокомментирую тот несомненный интерес к вам, который я невольно обнаружил и коего вы, смею уверить, вполне достойны, хотя причины его для вас совершенно неочевидны, не так ли?
– Забавно! – сказал Дима. – Вы всегда так выражаетесь?
– Как, простите?
– Как Старик Хоттабыч.
Олег добродушно рассмеялся.
– Очень все просто, – он легко съехал с изысканной манеры речи. – Вы чертовски похожи на одного моего знакомого, просто копия, я даже подумал спьяну, что это он, что вы – это он, понимаете… – Олег изучающее смотрел на Диму совершенно трезвым взглядом. – Чудеса! Выпьем еще, вы позволите?
Дима снова позволил, Олег снова принес две рюмки от своего заставленного посудой и закусками стола.
– За встречу!
* * *
Из шести миллиардов живущих на Земле людей можно найти кого-либо очень похожего на тебя. Теоретически можно. Но почему-то это случилось именно с ним, с Димой Козловым. Может быть, он заслужил? Жизнь всегда воспитывала его. Выстроенные, обдуманные комбинации неизменно заканчивались безрезультатно. Не давались деньги, благополучие, всегда чего-то не хватало, не клеилось. Говорят, дерьмо снится – к деньгам. Дерьмо снилось, лопатой не перекидать, а денег как не было, так и нет. И в любви не везло, вопреки известной поговорке. Он всегда ощущал, что занимается чем-то не своим. Строительный институт – очевидная профанация обучения, скудные люди вокруг – и студенты, и преподаватели. Стабильное недовольство своим провинциальным городом, своей фамилией, советской жизнью, смутный страх перед будущим, бестолковые занятия спортом, женщины, друзья, армейская служба, даже Петербург, куда его забросило после демобилизации, – все это было не его, просто надо было перетерпеть, переждать. Само пройдет. И всегда маячила иллюзия будущего, а оно все не приходило как толчок к новой жизни, а потихоньку перетекало в скучное прошлое.
Нет, Дима не такой дурак. Слушая внимательно Олега Фаустовского, он, конечно, понимал, что дело рискованное, не так все просто. Но уж очень манила возможность чудесным образом оказаться в другой жизни. Он даже с трудом сдерживался, хотелось сразу же схватить Олега за руку и закричать: «Да! Да! Согласен!»
