Это была одна из множества бесконечно тоскливых ночей, сливающихся в одно целое. Девушка сидела на полу, положив голову на кровать, и смотрела в потолок совершенно мертвыми глазами. Не хотелось ничего, и даже жилось как-то исключительно по привычке. Пустота внутри была вечным и единственным спутником, с которым, порой, было так легко и приятно жить, но не сегодня. Сегодня пустота засасывала всё вокруг, причиняя агонию рассудку, который никак не мог сдвинуться с места, с мертвой точки, где он стоял, кажется, годами. Ничего не помогало – ни еда, ни алкоголь, ни книги, ни кино, ни сериалы, и сна не было ни в одном глазу. Все эти решения всегда шли друг за другом, порой вместе, порой отдельно, и порой помогали, а порой – нет. Сегодня была одна из таких ночей. Всё вокруг, стены, подушка, постельное белье, которое давненько не стиралось, пыльные полки, дурацкий ковер и чертов уродливый стул, всё вызывало тошноту и ненависть, всё давило на неё, словно прутья клетки, в которой она живет всю свою жизнь. Будь у неё меньше сил, она бы отправилась в душ, и сидела там в такой же прострации, свернувшись калачиком на потрепанном дне старой ванны, под струями обжигающе горячей воды, почти час, но сегодня была не одна из таких ночей. Девушка тяжело поднялась, преодолевая темноту в глазах после смены положения, и принялась одеваться. Выбраться наружу, на улицу, к ночному городу, оставив домашних спать в своих постелях, и переложить все свои внутренние страдания на собственные ноги, проходя по пустым улицам километр за километром. Для этого нужны были силы, но это помогало. Она накинула ветровку, сунула в карман немного денег, на случай, если захочется купить чего-то для поднятия настроения в круглосуточном супермаркете, и выскользнула за дверь, стараясь не шуметь и не дать своей семье узнать, что она снова выбирается из дома ночью.
Улица встретила её прохладным ночным воздухом, со своим, особым запахом позднего времени суток, который ни с чем не перепутаешь, холодным пурпурным светом фонарей и абсолютным отсутствием людей. Отлично. Ночь была безлунной, но правительство не присваивало себе хотя бы часть денег, поэтому неосвещенных областей в районе почти не было, а где-то и вовсе было светло, как днем. Её захватывало то, как город меняется по ночам, и пусть вокруг пейзажи, навевающие тошноту днем, ночью они, хоть и не вызывают любви и восхищения, кажутся ближе и роднее. Переулки сменяли друг друга, местами покрытый рытвинами асфальт сменялся землей, плиткой, а потом – снова асфальтом, дома проплывали мимо, и тугая хватка тоски на горле девушки, кажется, начала хоть немного, но спадать. Она бродила больше часа, и тело, не видевшее регулярных физических нагрузок со времен школы, немного заныло, особенно отличались колени и бедра. Местом краткого привала была выбрана детская площадка одного из пустынных дворов, а именно – старые металлические качели с чуть ржавыми цепями. Усевшись на них, она принялась водить кончиком обуви по мелкой пыли под ногами, выводя неловкие, но относительно ровные спирали. В голове роились тяжелые мысли. Пусть сейчас, в одиночестве, среди холодных пустых дворов и с ночным свежим воздухом в лёгких, ей и было легче, но всё это временно, и дурная цикличность её жизни, кажется, будет тянуться до самой смерти. Скоро она вернется домой, ляжет спать, проснется, пойдет по делам, может, проживет ещё пару дней или даже недель, на неизвестно откуда берущихся крохах энергии, на абсолютном минимуме, а после сломается снова, и снова окажется здесь, и всё повториться, круг замкнется и ничего не изменится. Девушка уставилась на свою ладонь с длинной рыжей полосой от ржавчины, и вдруг что-то произошло. Она ничего не услышала, но что-то заставило её поднять голову, ровно в тот момент, когда пространство посреди площадки стало другим, оставаясь при этом прежним, но словно утратив часть объема, и из этого пространства вышагнул вполне трёхмерный человек, точнее – молодой парень, одетый немного не по погоде и с мечтательной улыбочкой на губах. Девушка глазела на него в немом удивлении. пытаясь хоть как-то уложить в голове то, что она увидела, но незнакомец не дал ей шанса посидеть и подумать, и, оглядевшись и хмыкнув, спросил:
– Не знаешь, где здесь можно выпить кофе?
– Не так далеко отсюда есть одно место, больше ничего не открыто ночью… – начала она и тут же нашлась, – Пошли, я покажу дорогу.
***
Они шли молча. Девушка была слишком сбита с толку, чтобы начать разговор, а таинственный незнакомец, казалось, был полностью поглощен созерцанием окружения, причем делал он это с неподдельно восторженным выражением лица, словно турист, обозревающий чудеса архитектуры другой страны. То, что «чудесами архитектуры» были воняющие разваливающиеся помойки, исписанные граффити заборы и обшарпанные дома, его, судя по всему, не смущало. Его интерес и увлеченность вызывали у девушки лёгкую зависть – хотелось бы ей так искренне радоваться этим столь осточертевшим за долгие годы омерзительным пейзажам. В раздумьях и догадках дорога до забегаловки показалась умопомрачительно короткой, и она в нерешительности остановилась перед дверями, запнувшись о мысль: «А что дальше-то делать?». Из оцепенения её вывел голос спутника:
– Ну что, это оно?
– Да, мы пришли… – девушка не могла отделаться от мысли, что её помощь этому загадочному человеку окончена и что они вот-вот разойдутся каждый своей дорогой, и этот осколок того, другого мира исчезнет из её жизни навсегда, но никак не могла придумать, как его задержать.
– Знаешь, я тут подумал… У меня ведь нет местных денег. Я сам как-то не догадался. Так что зря ты меня вела, прости, – незнакомец застенчиво потупил взгляд.
– Ну, в таком случае, я угощаю, – улыбнулась она в ответ. Решение пришло само собой и, заметно посветлев, она решительно толкнула дверь. Внутри оказалось пусто, за столами никого не было, и только скучающая кассирша сидела, уронив голову на стол. Увидев вошедших, она встрепенулась, подняла голову и поздоровалась, с любопытством изучая спутника девушки, словно зная, что полчаса назад свалился ей на голову из другого мира. Ну, или просто потому, что он красавчик.
– Ну, что будешь? – спросила его девушка, вылавливая из кармана джинсов измятые купюры.
– Понятия не имею, – ответил он, рассматривая меню, – Я не умею читать на местном. Но, пожалуй, какой-нибудь кофе и ещё что-нибудь съедобное на твой выбор.
Они сидели за столиком у открытого окна и ковыряли хлипкими пластиковыми ложками пирожное, взятое на двоих. Незнакомец отпил из своего стаканчика.
