12 октября 1492 года Христофор Колумб, за два с небольшим месяца до этого покинувший со своей экспедицией испанский город Палос-де-ла-Фронтеру, достигает восточных берегов Индии – так он, судя по всему, в тот момент полагает. Однако в романе Лорана Бине «Цивилиzации» дальнейшие события складываются иначе, чем об этом рассказывается в учебниках истории. Первооткрывателю Америки не суждено вернуться из дальнего странствия, и в результате Новым Светом становится Европа – ее колонизует цивилизация инков.
А может, точка бифуркации находится раньше? Ведь, в отличие от обстоятельств, описанных в романе, у коренного населения Америки до появления испанцев не было ни технологии обработки железа, ни лошадей. Задаваясь вопросом, с какого момента развивается «эффект бабочки», мы вынуждены признать, что ответа на него нет. История не терпит сослагательного наклонения, зато игра в альтернативную историю (что было бы, если…) может оказаться очень увлекательной.
Отцом этого жанра принято называть Тита Ливия. В девятой книге «Истории Рима от основания города» он описывает гипотетическое столкновение римлян с силами Александра Македонского – если бы его жизнь скоропостижно не оборвалась и если бы он обратил свои интересы в сторону Запада.
Конструирование вымышленной исторической действительности как литературное направление складывается с середины XIX века в Европе, а следом и в Америке. Появлением термина «ухрония» (uchronia) мы обязаны философу-неопозитивисту Шарлю Ренувье. Этот неологизм впервые встречается в его книге «Ухрония, или Историческая утопия. Исторический очерк развития европейской цивилизации, каким оно могло быть, но не стало» (1876). Иначе говоря, ухрония – описание прошлого, которого не было. Слово образовано так же, как и «утопия», которое вынес в заглавие своего знаменитого сочинения Томас Мор. Утопия, несуществующее место (от греческого οὐ, «не», и τόπος, «место», то есть «место, которого нет»[1]), и ухрония, «несуществующее время» (χρόνος), – безусловно, родственные, хотя и не идентичные понятия.
Тематика произведений, созданных в этом жанре, разнообразна: жизнь Древнего мира, Великая французская революция, Война за независимость США, альтернативный исход покушения на Джона Кеннеди. Одним из первых классических примеров можно назвать опубликованный в 1836 году роман Луи Жоффруа «Наполеон и завоевание мира: 1812–1832. История всемирной монархии». Во второй половине XX века появилось немало версий, связанных со Второй мировой войной – от утопических (например, в одной из сюжетных линий романа Эрика Эмманюэля-Шмидта «Другая судьба» Адольф Г. все-таки становится художником) до весьма мрачных, показывающих, каким был бы мир, если бы противостояние нацистской коалиции закончилось поражением (как в романе «Человек в высоком замке» Филипа К. Дика).
Книги, показывающие воображаемую историческую реальность, есть и в каталоге издательства Ивана Лимбаха – пусть не все из них можно отнести к ухронии. Роман «Братство охотников за книгами» Рафаэля Жерусальми – вымышленная история жизни Франсуа Вийона после того, как в 1463 году он был изгнан из Парижа. «Чарующий мир» Рейнальдо Аренаса – биография монаха-доминиканца Сервандо Тересы де Мьера, переосмысливающая историографическую традицию и даже пародирующая ее. Лоран Бине в другом своем романе, «Седьмая функция языка», в парадоксально-пародийном ключе трактует обстоятельства прихода к власти Франсуа Миттерана, а многих знаменитых интеллектуалов довольно смело переносит в неожиданные ситуации, сопровождающие расследование обстоятельств гибели философа Ролана Барта.
«Цивилиzации» – третий роман Лорана Бине, опубликованный на русском языке. Как и два предыдущих – уже упомянутую «Седьмую функция языка» и «HHhH» (исторический роман об операции по ликвидации в 1942 году в Праге нацистского идеолога Рейнхарда Гейдриха), – его отличает документальность подхода. Почти все, что, на первый взгляд, кажется фантазией автора, здесь не случайно: на втором плане всегда присутствуют источники фактов, исторических реалий, текстов, которые используются в виде скрытых цитат.
Формальная игра в выстраивание вымышленного мира, пространства романа из «кубиков» историко-культурного материала сама по себе непроста, но, чтобы скрыть весь этот остов под захватывающим непредсказуемым сюжетом, требуется мастерство романиста. Внимательный и подготовленный читатель наверняка оценит фундаментальный бэкграунд, чуть менее опытный – сюжет и непринужденность письма. Возможность многоуровневого прочтения – бесспорное достоинство авторского метода Бине.
Правила этой формальной игры, заданные в романе «Цивилиzации», требуют, чтобы переписывание истории происходило с максимальной исторической точностью. У всех действующих лиц романа есть реальные прототипы. Сведения о них читатель может найти в примечаниях. Правители (Атауальпа, император Карл V, король Франциск I – лишь главные представители этой галереи), государственные мужи (Лоренцо Медичи, Мишель де Монтень), духовенство (Тавера, Меланхтон, Лютер, Пий V), воины (полководцы Чалкучима, Руминьяви, Кискис, адмирал Колиньи), пираты (Барбаросса, Дрейк), банкиры (Фуггер), творцы (Тициан, Микеланджело, Сервантес, Эль Греко) – всех своих персонажей автор скрупулезно вводит в исторический контекст. Бине не просто придумывает альтернативный сюжет: он постепенно и очень последовательно отходит от того, как все было на самом деле (точнее, от того, что нам об этом известно). Сохранены обстоятельства, независящие от людей, – как лиссабонское землетрясение 1533 года. Есть игра случая: в романе, в отличие от реальной истории, противостояние двух братьев-соперников приводит к поражению Атауальпы, а не Уаскара. Но в целом по ту сторону Океанического моря, в Старом Свете, ставшем Новым, вымышленный исторический контекст поначалу не так уж сильно отличается от того, что мы знаем об этом времени. Конечно, кое-чего явно не хватает: не началась колонизация Америки, но в остальном все идет своим чередом: правители занимаются политикой и ведут войны, испанская инквизиция преследует еретиков, в Германии распространяется лютеранство и еще не забыты недавние крестьянские бунты. Лишь появление чужеземцев постепенно начинает менять известный нам ход событий и судьбы их участников – порой роковым образом.
