Пролог
Он пил её жадно, самозабвенно, чувствуя, как силы возвращаются к нему, как рассеивается туман перед глазами, как мир, пока ограниченный лишь грязными стенами вонючей камеры, да бледнеющим, с каждым его глотком лицом девчонки, становится ярче.
Он твёрдо знал, что возьмёт столько, сколько потребуется и не станет её жалеть. Только не сейчас и только не её! Умрёт? Выживет? Теперь для него это не имеет никакого значения. Девчонка сделала свой выбор. Что такого ей посулили, чего бы не смог дать он? Почему она решилась на это вероломное предательство? А ведь он её любил, так, как не смог бы любить ни один человеческий мужчина. Он бы берёг её от разочарований и тревог, от проблем и трудностей, и даже, как бы это смешно не звучало, от себя самого, от своей неистовой неуёмной жажды. Да, он был готов подняться с ней в горы и провести обряд. Она могла бы жить долго, очень долго, с ним, купаясь в его любви и нежности, наслаждаясь каждым беззаботным днём. Но, как оказалось, ей было не нужно всего этого. Так чего же хотела маленькая глупая девочка с глазами цвета весенних небес? Вот уже её безвольное тело падает на заплеванный тюремный пол, а из его груди рвётся песня разрушения. Но он подождёт, пока девочку заберут, унесут в безопасное место. Ведь сердце ещё бьётся, а грудь, пусть и тяжело, но поднимается, а значит, у предательницы есть шанс. И только позже, когда шаги охранников стихнут, он призовёт свою стихию. Взорвутся баллоны бытового газа, обрушится здание городской тюрьмы. Пространство наполнится криками ужаса, боли и отчаяния. Пламя и удушливый дым, разлетающиеся, ломающиеся бетонные блоки, искорёженная арматура, обугленные человеческие останки на обагрённом кровью снегу. И над всем этим он, голый, с обожженной кожей, кровоподтёками и кровоточащими ранами, ослабленный, злой и свободный будет подниматься в тяжёлое сырое февральское небо, покидая навсегда эту проклятую страну, этот город и её, такую хрупкую, такую беззащитную и такую лживую.
Глава 1
Звонок будильника оповестил о начале нового дня. Я лениво потянулась, бросила взгляд на тёмный, едва прикрытый прозрачной тюлевой занавеской квадрат окна и встала. Стопы тут же утонули в мягком густом ворсе ковра. Люблю мягкое. Этот коврик, в виде цветущего луга, я выбирала сама. Да и всё, что окружало меня в этой комнате, было выполнено по моему личному заказу. Бледно-зелёные обои, шкаф с зеркальными дверцами, светлая мебель, кажущаяся лёгкой и невесомой.
Спать не хотелось, ведь сегодня не просто будний день, один из многих, а последний в этом учебном году. Завтра уже начнутся каникулы, которые обещают быть насыщенными. Да уж, предвкушение праздника слаще, чем сам праздник. Томясь в ожидании, ты мечтаешь, представляешь, планируешь. Поездка с классом за границу, что может быть лучше. Дорога, новые места и знакомства, а главное– он, Денис Журавлёв. Путешествие сблизит нас, и он, наконец, поймёт, насколько со мной интересно, весело и приятно проводить время. Но стоп! Всё это лирика, а сейчас о важном. Сегодня мне, как старосте класса и правой руке Ирины Николаевны, необходимо провести беседу на тему «Вампиры наши враги».
Я металась по комнате, одновременно натягивая брюки, и открывая ящики письменного стола в поисках заветной папочки, в которой хранились конспекты всех бесед. Вот она! Так, теперь, где моя расчёска? А заколка?
Ну вот, волосы в строгий хвост, блузка идеально выглажена, лёгкий макияж. Никакой яркой помады, лишь прозрачный блеск. Всё, пора спускаться к завтраку, родители уже заждались.
Сбежав по ступенькам и распахнув дверь в гостиную, я плюхнулась на диван рядом с отцом. На столе уже дымились тарелки с кашей, а от чашек с кофе тянуло бодрящим ароматом, поднимающим настроение.
– Доброе утро, мамуля, доброе утро, папуля.
Родители смотрели на меня радостно, светло, как и должно смотреть на единственное, любимое чадо.
– Ты сегодня неотразима, – улыбнулась мать.
– Есть в кого, – отец потрепал по плечу, слегка приобняв. Разумеется, произнося это, он имел ввиду себя любимого.
Я, как это и положено, молодому, тратящему большое количество энергии, организму, набросилась на еду.
На меня взирали два отца, тот, что сидел рядом, с удовлетворённой улыбкой, а тот, другой, висящий в золочёной раме, облачённый в деловой костюм, строго и укоризненно. Мне никогда не нравился этот портрет, так, как я всегда хотела видеть отца весёлым и добродушным. А на портрете, папа походил на каменное изваяние. Да и рама казалась пошлой. Но это тяжеловесное убожество, занимающее половину стены, было подарком от маменьки к папиному юбилею, так что о том, как я сниму его и выброшу на чердак, оставалось только мечтать.
– Вчера я была в магазине, – начала свой рассказ мама, намазывая кусок булки апельсиновым джемом и предлагая его отцу. – Видела там свою портниху, она что-то выбирала в колбасном ряду. Я, разумеется, не стала с ней здороваться, но хорошо услышала, как она жалуется на новое повышение цен. Вот я и хочу спросить тебя, Валентин, действительно ли, в стране так всё печально? Неужели люди даже колбасы себе позволить не могут? Ведь, знаете, она, в итоге, так ничего и не купила.
С каждой фразой, произнесённой матерью, брови отца всё теснее и теснее приближались к переносице, что свидетельствовало о его крайнем неудовольствии. Мама, наконец поняв, что сказала нечто неприемлемое, опустила взгляд, изучая содержимое своей тарелки.
– Так тебе и надо, – злорадно подумала я, метнув в сторону матери неприязненный взгляд. Меня всегда раздражало, когда она пыталась говорить о чём-то более высоком, чем кухня и уборка. Не пойму, с какой целью люди затрагивают те темы, в которых ничего не смыслят?
– Как бы там ни было, нашу семью беспокоить это не должно, – медленно закипая, ответил отец, осторожно кладя бутерброд на край тарелки.
– Но ведь моя портниха – женщина не бедная, и даже она не может себе позволить купить то, чего ей хочется. А что говорить о более необеспеченных слоях населения?
Я, мысленно, схватилась за голову, удивляясь тупости своей мамаши! Надо же было испортить такое замечательное утро! Нашла о ком радеть, о нищих придурках, не способных заработать себе на хлеб! Знаю я таких, в одном классе со мной учатся, Ожегов, например. Только не будем сейчас о нём, иначе меня стошнит.
– Катерина, – отрезал отец, заставив маму замолчать и уставиться на него круглыми, словно блюдца, испуганными глазами. – С какой целью ты ходила в магазин? Разве Дима не привёз продуктов на всю неделю?
– Привёз, Валечка, – мама, с торопливым подобострастиям, принялась размешивать сахар в отцовской чашке. – Просто я хотела найти тебе подарок к новому году и, случайно, забрела в продуктовый супермаркет.
