Глазго, 1916 г.
Две молодые женщины, сидевшие в двуколке, испуганно прижимались друг к другу и, опасливо озираясь по сторонам, разглядывали грязную узкую улочку. В канаве храпел старый пьяница. По сторонам улицы тянулись высокие многоквартирные дома, уродливые, унылые, обветшалые. Ничто не радовало глаз, повсюду отчаяние, мрак и нищета.
– Какое ужасное место! – воскликнула одна из них, чуть постарше на вид.
– Вы совершенно уверены, что нам нужно именно сюда? Как-то не верится, чтобы здесь… – Девушка, правившая двуколкой, растерянно смолкла и опустила вожжи.
Вместо ответа ее спутница достала из сумочки помятый лист бумаги, разгладила его и в очередной раз прочла адрес. Губы у нее дрожали, ее всю трясло и мутило.
– Смотрите сами. Ах… – Листок выскользнул из пальцев. Ей удалось схватить его в самый последний миг, иначе он упал бы в вонючую сточную канаву.
И улица, и дом были те самые, в поисках которых они больше часа колесили по городу.
Тишину нарушал только шелест дождя, где-то вдали просвистел паровоз. Лошадь терпеливо переминалась с ноги на ногу.
– Пожалуйста, не забудьте, – еле слышно продолжала старшая путешественница, – меня зовут миссис Кук. А вас – Сара. У мамы была экономка, которую звали миссис Кук. И швея по имени Сара. Так мне будет легче… – Она посмотрела на дом. – Какое жуткое, Богом забытое место!
– Для меня главное – помнить, как вас сейчас зовут. Но я уже привыкла – ведь я так обращаюсь к вам целый день. Миссис Кук… Не бойтесь так, пожалуйста… а то вы себя до болезни доведете!
– Да. – «Миссис Кук» сбросила намокшую накидку, прикрывавшую колени.
Лошадь фыркнула и помотала головой.
Наконец «миссис Кук» сжала руку своей спутницы:
– Сара, пора… Надо идти.
Путешественницы с трудом спустились на мостовую. Две прилично одетые молодые женщины выглядели здесь совершенно неуместно, и обе это прекрасно понимали. От сточных канав тянуло нечистотами, из открытых окон и дверей пахло переваренной капустой и дымом. От грязных мокрых мостовых шел пар… Миазмы большого города.
Они поднялись на крыльцо. Им пришлось переступить через старую газету и бурую, совершенно размокшую мешковину, под дождем превратившуюся в кашу. Они открыли дверь и увидели перед собой темный туннель. Грязная, заваленная всякой дрянью прихожая показалась молодым женщинам дорогой в ад.
Квартира, которую они искали, находилась за второй дверью слева; на двери они увидели грязную карточку с едва различимой надписью «Номер третий». Они робко постучали, кто-то крикнул: «Войдите!» Они очутились в пустой комнате с высоким потолком, но без окон, в которой стояло с полдюжины поломанных стульев. Здесь было сыро, пахло табачным дымом и пивным перегаром, на их придирчивый взгляд, это помещение много лет не убирали.
Еще одна дверь вела в смежную комнату, из-за двери доносился плач.
Женщина постарше схватила свою спутницу за руку и прошептала:
– Фи… то есть Сара… меня сейчас стошнит!
– Нет, вам это только кажется… от страха. Не бойтесь… Вот, посидите. – «Сара» быстро придвинула своей спутнице самый лучший стул, а потом выбрала сиденье для себя. Стул сильно шатался.
Трудно сказать, в какой цвет были когда-то выкрашены стены и потолок в комнате – краска облупилась, сыпалась на пол, отчего казалось, что пол в комнате пятнистый. Старый коричневый ковер посередине казался таким же безнадежно унылым, как и вся обстановка.
Старшая из двух женщин снова задрожала:
– Я не просто боюсь… я в ужасе!
– Все будет хорошо… вот погодите, сами увидите. – То была ложь во спасение, что прекрасно понимали обе женщины.
Некоторое время они молча сидели рядом, держась за руки. За стеной по-прежнему кто-то плакал, над головой раздавались шум и грохот, как будто двигали мебель. Обе вздрогнули, когда услышали из коридора грубый мужской голос.
Минуты тянулись томительно медленно. Женщины не сводили взгляда с двери, ведущей в смежную комнату. Так прошло полчаса. «Сара» неожиданно для себя пожалела о том, что дверь все не открывается, хотя и боялась того, что ждало их там. Они уже так долго сидели в «номере третьем» – почему же никто не вышел и не заговорил с ними? Им велено было приехать ровно к двум…
Почему плач не прекращается?!
Неожиданно спутница «Сары» встала.
– Нет, не могу! – заплетающимся языком произнесла она еле слышно, но ей самой показалось, что ее голос прозвучал оглушительно громко.
– Надо! Ведь если вы… не доведете дело до конца, он вас убьет!
– Лучше я сама себя убью. Ах, господи, я не могу до конца жизни вспоминать это жуткое место, просто не могу… Зря мы сюда приехали… Я хочу домой! Сара… отвезите меня домой, ради всего святого, отвезите меня домой!
«Сара» сочувственно посмотрела на спутницу и спросила:
– Вы уверены? Нам не придется возвращаться сюда? Во второй раз мне вряд ли удастся взять двуколку, не возбудив ничьих подозрений.
– Нет… поскорее отвезите меня домой!
«Миссис Кук» била дрожь, она была подавлена: выходит, в конце концов ей не хватило духу пройти через этот ужас. Спутница положила руку ей на плечо. Едва они вышли в коридор, «миссис Кук» вырвало, несколько минут она стояла, скрючившись от боли. Ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание от слабости и упадет. Голова кружилась, всхлипывая, она прижалась лбом к грязной стене, радуясь, что она такая прохладная.
Из-за других дверей доносились слегка приглушенные голоса, потом они услышали детский плач и грубую брань. Какая-то женщина фальшивя напевала грустную песенку, мяукала кошка, где-то звенела посуда. Издали доносились глухие удары, как будто кто-то выбивал ковер. К счастью, в коридор никто не вышел. И все же могли выйти… в любую минуту…
– Вы сможете дойти до двуколки? – тихо спросила «Сара».
– Попробую… я должна дойти… – Женщина постарше с усилием выпрямилась и вытерла губы платком. – Жаль, что я вообще сюда приехала… жаль, что узнала о таком месте и увидела его! Если бы я умерла, как… я смотрела бы ему в глаза с таким грехом на душе?
– Он бы понял. Обязательно понял. Вот что отличало его… бедного… от других.
– Да. – Они взялись за руки, поддерживая друг друга, и медленно зашагали прочь из этого ужасного места. Но едва они достигли двери, она вдруг распахнулась, и в коридор ввалился мужчина, от которого разило потом и пивом. Увидев их, он сначала многозначительно ухмыльнулся, а затем принялся пожирать их взглядом. Должно быть, здешние жильцы знали, что происходит в «номере третьем». «Сара» невольно вспыхнула от смущения. Но мужчина придержал для них дверь и пропустил, не причинив им беспокойства.
