Привет, Барбара!
Я машу ей рукой, но она неподвижно лежит на дне в дайверском снаряжении, покрытом серым илом. Тело двадцатилетней девушки в изломанной позе, а над ним надгробием – проржавевший за семнадцать лет баллон, не сумевший поддержать в ней жизнь. Глубина сто четырнадцать метров, над телом – свод всемирно известной Арки Blue Hole[1] в коралловой стене Красного моря. Фантастические оттенки синего, крошащиеся уступы камней, одиночество без стаек тропических рыб, оставшихся выше, – завораживающее погружение в глубину. Рыбы обглодали конечности тела, выступающие из гидрокостюма, голову не видно из-под жилета – зато погружение в Блю Хол воплотило ее мечту о глубоком дайвинге. А сегодня сбывается и моя мечта: я на месте притяжения всех технических[2] дайверов планеты, в подводной могиле самой Барбары Диллинджер. Одно дело – смотреть видео в интернете с дивана, другое – увидеть воочию то, что недоступно взгляду большей части человечества. Страх и исследовательское любопытство, торжество победы над собственной природой и исконное чувство зверя перед опасностью смерти смешиваются во мне прямо сейчас.
В голове вдруг – классика, Гамлет с черепом бедного Йорика: «Я знал его, Горацио… А теперь это само отвращение…» Быть или не быть? Разумеется, быть! Барбара мертва, а я жив; ошибки, роковые случайности или мистика привели к смерти здесь, в Блю Холе, больше сотни «самоотверженных» дайверов – а я имею опыт, знания и силы. Я собираюсь взять от жизни все, что только в ней есть, даже то, что она отдает неохотно и далеко не всем. Смотрю на подводный компьютер, расчетное время всплытия – час тридцать четыре.
И тут я будто попадаю в ледяное течение… нет, это не течение, это меня начинает трясти до судорог, кончики пальцев уже будто в снегу! Вода двадцать шесть градусов, погружение на сто четырнадцать метров у меня заняло лишь одиннадцать минут, так что реально замерзнуть я не мог.
Поднимаю большой палец вверх – знак для инструктора Саши (он – профессиональный технарь с огромным количеством глубоководных погружений, мой давний друг и отличный бадди[3]), что хочу всплывать. Поддул компенсатор плавучести[4], поднимаюсь; вода все светлее – недаром Блю Хол носит свое название, Арка снизу смотрится окрашенной во все цвета синего спектра, от темно-фиолетового до аквамаринового. Первые шестьдесят метров подъема – двенадцать минут, затем короткая остановка на смену стэйджа[5] с новой газовой смесью. Это не быстро, это нормально, основное время уходит на последние метры. Планирую, что проведу полчаса на пятиметровой отметке, как мы спланировали с Сашей, – безопасность технического дайвинга, – буду, скучая, рассматривать все тех же ярких рыб, дышать практически чистым кислородом, девяносто девятым найтроксом[6], окончательно освобождая кровь от накопившегося азота. Но мне становится холодно до безумия! Дрожь уже конвульсиями проходит по телу, кончики пальцев и ступни онемели. Зря я все-таки надел такой тонкий костюм, надо было запастись неопреном потолще, да и капюшон с перчатками были бы не лишними, все-таки почти два часа под водой – не сорок минут… Здесь любая ошибка дорого стоит, а у меня по жизни их более чем достаточно. Инструктор Саша тем не менее все время рядом и невозмутим, как обычно. Он посматривает на подводный компьютер, контролируя график всплытия, но я уже подумываю покачать ладонью – стандартный знак дайверов, что со мной что-то не так. А вдруг просто замерз в своем неопрене-трёшке[7] и мои сомнения смешны? Стыдно показать себя профаном! Стараюсь отвлечься от ощущений, пока удается…
На пятидесяти резко посветлело, отчетливо виден свод коралловой Арки, на рифе появились яркие краски. Рыбы, которых все больше, создают контраст яркими пятнами на синем, и скоро в глазах начинает рябить – от мелькания живности или от каких-то перебоев, все яснее различимых в организме… Подступает тревога. Непрекращающаяся дрожь меня сильно беспокоит; разум подсказывает, что запасов газовых смесей и времени на всплытие с избытком, но тело кричит о другом! Уверенный в своей силе воли, я заставляю себя идти по графику: на пятнадцати метрах поднимаю со дна заранее оставленный в начале погружения баллон с новым газом; задерживаюсь на декомпрессионную остановку; усиленно отвлекаюсь от идиотски субъективного желания пулей взлететь вверх, к теплу и солнцу.
